– Если бы я хоть немного верила, что подобный поступок сделает тебя счастливой, то смирилась бы. Но способствовать продаже нового романа мистера Фанкворта такой ценой – это, на мой взгляд, слишком!
– А чего бы ты хотела? Чтобы я стала женой Генри? А почему не любовницей?
– Мама, не говори так! Я ничего плохого тебя не желала и не желаю!
– Мэгги, милая, но я давно, наверное уже несколько лет, любовница Генри Фанкворта.
Я преклоняюсь перед его творчеством и без ума от Генри, как от мужчины. Ты меня просто не слышишь. Ты без суда и следствия выносишь мне приговор. Боже, какие же у тебя старомодные взгляды на нравственность!
Мэрилин перевела дыхание и спокойно продолжила:
– Доченька, посмотри на мир, встряхнись, опомнись! Какое слово мы употребляем – «любовница»! Этим словом, как каленым железом, жрецы общественной морали клеймили бедную Коломбину. Политики, судейские, журналисты – все! И чего они добились?.. Правильно, простые люди вступились за нее и спасли. Послушай свою мать. Может быть, я его любила, потом разлюбила, потом полюбила опять. Но спала-то я с ним постоянно!.. Или у тебя в кармане лежит рецепт счастья, где о сексе и речи нет?
Мэгги тяжело вздохнула. Господи, как окончить этот нелепый разговор!
– Кто еще знает об этом твоем решении, мама?.. Нет, я вовсе не собираюсь проводить опрос общественного мнения или что-нибудь в этом духе. Но мне необходимо четко представлять общую картину, прежде чем делать какие-либо выводы.
– Ну, Харриетт в курсе.
– Ясное дело!
– Естественно, я не могла от нее ничего скрыть, она ведь мне родная сестра. Но почему ты никак не отреагировала на мои слова о тебе и Валентино? Мэгги, неужели ты любишь этого человека?
– Конечно! – вдруг заподозрив неладное, резко ответила молодая женщина.
– Мэгги Спрингфилд, не будь смешной! За что же ты его любишь?
– За… за… Да ни за что! Просто люблю!
– Ты ответила сейчас на все свои вопросы.
Короче, я ухожу в монастырь, так как великий писатель современности не отвечает мне взаимностью в той мере, в какой мне этого хочется! А за что я его люблю, и сама не знаю.
И потом, разве я когда-нибудь спрашивала, кто тебе и кто ты тем мужчинам, с которыми ты проводишь или могла бы проводить ночи?
Нет! Вот и ты меня не спрашивай. И пойми: мы с тобой совершенно одинаковые женщины, доченька. Прощай, Мэгги! Прощайте все!
Передавай привет Валентино!
И добавила шепотом:
– Мэгги, жди меня здесь, я скоро вернусь!
Затем Мэрилин Спрингфилд медленно поднялась из-за стоика, величественно прошествовала через гостиную к двери, во всем подражая книжной Коломбине. Как-никак художники-иллюстраторы прославили облик этого персонажа бестселлера. Вспыхнули фотовспышки, несколько человек бросились к выходу.
– О да, я забыла о Валентино, – пробормотала Мэгги, не обратившая никакого внимания на последние слова матери. – Могу представить, что он думает о моей маме и обо мне!
Но, может быть, и он, и даже я тоже представляем собой пешки в сложной игре прославленного писателя и его избранницы?
Голова у молодой женщины шла кругом.
Подскочивший официант почтительно сообщил, что ее просят подойти к телефону.
Знакомый голос Валентино – легок на помине! – звучал в трубке глухо и нечетко:
– Мэгги, мой корабль в море. Извини, это мой последний разговор с тобой: мы входим в зону радиомолчания. Все в порядке? Ничего не случилось?
Она крепко сжала телефонную трубку и заплакала навзрыд, успев выкрикнуть:
– Ничего не в порядке! Мне плохо, забери меня отсюда! Все сошли с ума!
– Успокойся, милая. Идет плановая работа, все выполняют, очевидно, порученные ими инструкции. Нам не хотелось делать официального объявления о помолвке до тех пор, пока мы не поговорили с тобой, Мэгги. Но не успели… Я не успел. Прости. Я предпочел целоваться с тобой, а не обсуждать поведение моего отца и твоей матери. И не делай, пожалуйста, поспешных выводов, вроде тех что я специально утаил новость, потому что боялся твоей реакции. Только представь себе: мой отец описал в своем романе все наши любовные истории – мою, твою, Мэрилин, мистера Спрингфилда! И про Джонатана с Саймоном не забыл. Прекрасный рекламный ход – уход в монастырь твоей матери! Ты не находишь?
– Валентино! Ты любишь меня? – прокричала она в телефонную трубку.
– Подожди, успокойся. Ничего не предпринимай, пока я не вернусь!
– Ты любишь меня или нет?! Отвечай!
В трубке что-то щелкнуло, связь оборвалась.
Когда Мэгги вернулась в клубную гостиную, за столиком ее уже поджидала Мэрилин.
Не садясь, она посмотрела на мать и задумчиво произнесла:
