Например, когда я разговаривал с министром иностранных дел России Лавровым о встрече Президентов Путина и Буша в Сочи, я спросил его, какую школьную оценку он поставил бы развитию наших отношений. Он спросил, с чьей позиции: с российской или американской. А раз он начал искать ответ, значит открылся.
Я. Ты стараешься от VIPов добиться эмоции?
ВЕНЕДИКТОВ. Безусловно! Если человек в эмоциях, значит, он открыт. Я могу воскликнуть: «не может быть», или «я вам не верю!». Он начинает вторично что-то объяснять этому глупому журналисту, но уже более эмоционально, что это действительно было. И я получаю эмоцию, но следует помнить, что все эти приемы – только инструмент для получения важной и точной информации.
Я. А что ты имеешь в виду, говоря, что великих в эфире не нужно уважать?
ВЕНЕДИКТОВ. Это значит, что когда к тебе приходят воистину великие люди, то у тебя начинаются проблемы. Ты полон к ним уважения и почтительности.
Но представим себе, что этот великий человек не в настроении. И вот он односложно отвечает тебе «да» и «нет», а ты, задавленный его авторитетом и своим отношением, не можешь переломить беседу. Возникает пауза, и ты не знаешь чем ее закрыть. Можно, конечно, было бы спросить про какие-то неприятные вещи, они вызывают яркую реакцию, но я этого делать просто не хочу. Не люблю я великих спрашивать про неприятное.
Такое у меня было, когда я брал интервью у великой балерины Майи Плисецкой.
Так вот, это нужно в себе выжигать каленым железом. И если для интервью к тебе приходит человек просто близкий, близкий творчески или политически, то ты должен сознательно быть более агрессивным, чем обычно.
Ты не машина, ты не можешь абстрагироваться от своих политических и человеческих пристрастий. Твоя работа, это всегда, в какой-то степени, актерство. И не нужно себе в этом смысле лгать.
Я. А как ты готовишься к интервью?
ВЕНЕДИКТОВ. Очень тщательно. Ты видел, что у меня всегда на столе масса бумаг. Я должен максимально знать о человеке, с которым буду говорить. Но, когда я иду в студию, я их «забываю» в кабинете. В крайнем случае, я пишу себе на бумаге первый вопрос. Остальное не нужно. Все в голове.
И если во время интервью я что-то забуду, значит, это не было важным. Важное обязательно запомнится. Очень много в подготовке мне дают вопросы аудитории. Конечно, они часто бестолково или неграмотно сформулированы, но дают самое важное – идеи тем.
Итак, я читаю биографию – подробно. Я читаю последние семь интервью и вопросы аудитории.
Но и это не все.
Когда я, например, готовился к интервью с Президентом Литвы г-ном Адамкусом, я позвонил в МИД и спросил: «Друзья мои, какие у нас проблемы с Литвой?» Мне ответили: «Приезжай». И там мне рассказали то, что в прессе не найдешь.
Потом я встретился с нашим бывшим послом в Литве. И задал тот же вопрос. А потом я попросил о встрече посла Литвы в России. И спросил его о том же. И все это ради двадцатиминутного интервью.
И это необходимо совсем не для того, чтобы блеснуть знаниями во время интервью.
Это нужно, чтобы понять, где тебя дурят. Потому что гость относится к тебе, как к второсортному журналисту, который не знает сути вопроса. И после встречи, например с российским Президентом, он не собирается говорить самое интересное.
Но он не знает, что и я в курсе. Потому что я встречался со всеми помощниками и готов к разговору.
Я. Как определить, что интервью удалось?
ВЕНЕДИКТОВ. Очень просто. Во-первых, у тебя мокрая рубашка. Во-вторых, есть еще индекс цитирования. Когда ко мне на интервью приходит, например, министр финансов, то я потом смотрю индекс цитирования в информационных агентствах и СМИ, и оказывается, что у других эта цифра не более десяти, а у меня восемьдесят. А это значит, что у меня было больше эксклюзивной информации. Это объективный формальный критерий.
Но есть еще один критерий. Если ты во время разговора все время поглядываешь на часы, значит, тебе неинтересно, значит, интервью не пошло. А если вдруг не хватает времени, то это удача. Значит, вы с гостем зацепились друг за друга, вы друг другу интересны.
Я не люблю формальных интервью. Делать подобные интервью – это упустить свой шанс. Представим себе, что у вас сидит невзрачный человек, который что-то невнятно отвечает. Но, кто знает, может через год он станет президентом своей страны. А вы отнеслись к интервью формально. И упустили свой шанс.
Я. Как бы ты сформулировал главную цель любого интервью?
ВЕНЕДИКТОВ. Цель интервью – рассказать аудитории, как все было на самом деле.
К тому, что вы сейчас прочитали в содержательной части, мне нечего добавить.
Но есть что добавить в части организационной.
Конечно, начинающий журналист может воскликнуть: «Ну, конечно, ему легко говорить. Вот если бы ко мне пришел президент, то я бы тоже тщательно готовился. Но ко мне такие не ходят. А на наших дурацких гостей жалко время тратить. Ну что они могут рассказать?! Конечно, президент или министр – это совсем другое дело!..»
Я бы хотел предостеречь от подобных, крайне ошибочных рассуждений.
В них все поставлено с ног на голову.
К Алексею Венедиктову президенты ходят не потому, что их гонят к нему палками, а потому, что у него высокий авторитет. А авторитет он заработал себе сам. В прошлой жизни он был школьным учителем и начинал, в журналистике, обычным репортером. Еще раз прочитайте его монолог, и вы убедитесь, что у него осмысленный и тщательный подход к интервью.
Но это не все.
Представьте себе какого-нибудь президента, который приехал в вашу страну. У него череда визитов, и, конечно же, несколько официальных интервью. Но эти интервью он дает большим каналам, и это правильно, потому что это одно интервью на большом телеканале увидят миллионы людей.
Как же заставить президента прийти на небольшую радиостанцию, зачем ему это нужно?
Ответ на этот вопрос складывается с двух частей.
Во-первых, президенты, они тоже люди, и, несмотря на официальное выражение лица и наглухо застегнутый костюм, они жаждут интересного разговора. Тем более с интересным интервьюером. А слух о том, что в таком-то месте есть интересный журналист, который возьмет у тебя интервью, и именно об этом интервью будут все говорить, распространяется с необычайной быстротой.
Но это сторона творческая, а есть еще и та, которая в тени.
Нужно ходить во все посольства, дружить с дипломатами, приглашать их на эфир, чтобы они имели положительное мнение о тебе. Узнав о предстоящем визите какого-то президента, нужно отправить в его адрес, и адрес его пресс-службы, десятки приглашений. Эти приглашения должны отсылаться с убийственной маниакальностью, даже если какой-то президент был в вашей стране двадцать раз, но к вам не приходил.
Ничего страшного. Однажды он захочет сказать что-то особенное, и его пресс-служба поймет, что на официальном канале это звучать не должно, принимающая сторона может обидеться (такое часто бывает, когда гость-президент хочет покритиковать страну, в которую приехал, например, за нарушение прав человека). И тут-то ваше приглашение будет в самый раз.
Но и это не все. Нужно ездить на различные международные симпозиумы, где собираются политики, чтобы лично знакомиться с ними. Именно эти политики потом впервые сами придут в эфир, а в дальнейшем могут сыграть ключевую роль, рассказав лидеру своей страны о хорошем и компетентном журналисте, которому имеет смысл дать интервью.
И скажут они, именно в разговоре с ним наша страна будет показана объективно.
Нужно ходить на все дипломатические приемы, даже если это не интересно, чтобы к вам привыкли, как к части политического процесса. Ваша физиономия становится частью необходимого ландшафта. Наступает момент, когда посол какой-то страны, не увидев вас на приеме, потом сам перезванивает и интересуется, не заболели ли вы.
Это хороший симптом.
