– Не могу догадаться, – сказал он, сделав знак официанту принести счет.
– Сейчас не лучшее время сообщать тебе об этом. Но если все пойдет не так, и…
Она сжала его руку. Это удивило Камерона. Делла никогда не проявляла своих чувств прилюдно, также как и Камерон. Он осмотрел ресторан и улыбнулся, глядя на огоньки в ее глазах.
– Джеймс… Я беременна.
Камерон остолбенел. Он даже забыл оглядеть ресторан, чтобы оценить вновь прибывших, не заметил, как официант положил на стол счет. Он почти перестал дышать.
Рассмеявшись, она высвободила руку.
– Ты переломаешь мне кости, – сказала она, улыбаясь.
– Я не знаю, что… а ты уверена?
– Я не хотела тебе говорить, пока не было полной уверенности.
Должно быть, он выглядел так, будто его поразила молния. Делла одарила его нежной улыбкой и прошептала:
– О, Джеймс. Я так тебя люблю!
– Но когда?..
– В ту первую ночь, когда я пришла к тебе в наш первый приезд в Сент-Луис.
– Боже мой. – Он откинулся на стуле и смотрел на нее сквозь пламя свечей. – Ты и я… у нас будет ребенок.
К черту, плевать на всю эту публику. Камерон вскочил на ноги и, обежав вокруг стола, схватил ее в объятия. Смеясь, она с нежностью смотрела ему в глаза, и он нашел в ее взгляде все, о чем только мог мечтать. Он обхватил ладонями ее лицо. Ее щеки были так нежны, как лепестки розы.
– У нас будет ребенок.
– Да, – прошептала она. Затем положила ладонь ему на грудь. – Люди смотрят.
– Ну и пусть. Мне все равно. Делла, о Господи! У нас будет ребенок.
Это было чудесно. Невероятно. Лучшей новости он не слышал за всю свою жизнь.
– Пойдем отсюда.
Как только они вышли наружу и на несколько шагов отошли от ресторана, Делла бросилась в объятия Камерона. Он нежно поцеловал ее.
– Я люблю тебя, Делла. И всегда буду любить.
Внезапно из темноты раздался окрик:
– Джеймс Камерон! Отойди от этой женщины.
Еще одна пара вышла из ресторана. Люк Эппл улучил момент и вступил в полосу света у открывшихся дверей.
Делла закрыла глаза, и Камерон, прежде чем отпустить ее, почувствовал, как она дрожит. С побледневшим лицом и округлившимися от страха и любви глазами она взглянула на него. Затем отступила назад, поближе к очевидцам, застывшим у входа в ресторан.
– Я собираюсь убить тебя, Джеймс Камерон, уложить в могилу.
Старина Люк был обряжен в свежевыстиранные штаны, волосы его были в порядке.
– Но ты должен выстрелить первым.
Камерон никогда не стрелял первым, но Люк собирался объявить самозащиту, и у Камерона не было выбора.
– Думаешь, тебе удастся подстрелить меня, старик?
Камерон положил ладонь на рукоять револьвера.
– О да. Сегодня удача тебе изменит.
Чем бы это ни кончилось, Камерон пожелал, чтобы именно Люк Эппл поставил жирную точку в истории его жизни на Западе.
Краем глаза Камерон видел Деллу, стоявшую под лампами. Она в отчаянии ломала руки.
У него было все, ради чего стоит жить. Вот почему он не решался выхватить револьвер.
– Ну давай, Камерон! Покончим с этим раз и навсегда.
Джеймс взглянул на Деллу, стоявшую на свету, стараясь запечатлеть ее образ, затем выхватил револьвер и выстрелил. Две пули пронзили Камерону бок. Он выронил револьвер и увидел красное пятно, расплывающееся на его куртке. Кровь уже пропитала рубашку и жилет. Видимо, рана была серьезная.
Огни ресторана уже не казались такими яркими. Колени его подогнулись, и он начал оседать на землю.
«Так вот каково это – умирать», – подумал он, стараясь не выпускать из поля зрения Деллу.
Казалось, он качается в волнах теплого серого моря уже очень долгое время. Его мучили то голод, то жажда. А главное – он был сильно возбужден, ожидая отца.
