огнем, то бледнели. Нахмурившись, Августа вдруг вспомнила, как Уна разбила в припадке ярости ее чашку.
— Я не желаю стрелять. Я надеялась, что вы будете меня защищать!
Коуди холодно смотрел на ее горящие глаза и трясущиеся губы.
— Прекрасно, — коротко кивнул он. Потом взял из рук Уны карабин и подошел к женщинам, стоящим у линии огня.
— Когда Куинтон нападет снова, а он это непременно сделает, вот чего я хочу от вас, леди… Сара Дженнингс, Августа Бойд, Мем Грант и Перрин Уэйверли — наши лучшие стрелки. Я хочу, чтобы каждая из них находилась на одной из сторон четырехугольника под фургоном. Хильда Клам, Бути Гловер, Кора Троп и Тия Ривз будут заряжать ружья. Уна Норрис будет оказывать помощь раненым. Возражения есть? — спросил он, посмотрев в упор на Уну.
Ему никто не ответил.
— Отлично. — Коуди обвел глазами женщин, внимательно глядя, как они держат оружие. — На сегодня достаточно. Все свободны.
Уна развернулась и побежала мимо Августы к своему фургону. Августа смотрела на нее, вспоминая, что и сама еще недавно боялась огнестрельного оружия и тоже считала, что мужчины должны взять на себя ответственность за ее безопасность. Может быть, ей стоит переговорить с Уной и объяснить, какое это приятное ощущение, когда можешь сама постоять за себя.
Она обдумывала эту идею, пока чистила свой карабин, потом выбросила Уну из головы. Уна — угрюмое маленькое ничтожество.
Перед тем как вернуться к своему фургону, чтобы приготовить ужин, Августа бросила беглый взгляд на лица команды стрелков, размышляя, кто же из них подглядывал за ними с Уэббом. Хотя это было так давно, что, наверное, Уэбб был прав: эта любопытствующая не видела ее лица. Если бы шпионка видела Августу, эта история давно бы выплыла наружу.
Она начала уже чувствовать себя в безопасности и временами теряла бдительность. Почти дважды ее чуть было не засекли, когда она смотрела на Уэбба тоскливым взглядом. Сперва Мем, а потом эта заноза Кора.
Когда ее костер разгорелся достаточно жарко, она повесила котелок с супом над пламенем, налила в миску воды и вымыла руки и лицо. Ей нравилось как можно дольше тянуть время перед тем, как опустить подножку фургона, нравилось угадывать, что сегодня вечером оставит ей Уэбб. Иногда он оставлял дичь: кролика или кусок оленины — она прилично научилась готовить их. Время от времени он оставлял ей растопку для костра — щедрый дар. Дважды он оставлял ей маленьких деревянных резных зверушек, вытесанных из карликового дуба. Августа очень дорожила резным оленем и медведем, хотя подозревала, что это индейские штучки; она постоянно носила их в кармане, чтобы всегда иметь возможность коснуться их и подумать о нем во время долгого дня, проходящего в одиночестве.
Сегодня вечером она обнаружила букет диких люпинов. Подарки, которые чуточку облегчали ей жизнь, были предпочтительнее, но и букет тоже неплохо, решила она, размышляя, как же ей с ним поступить.
— Августа! — позвал голос Бути из сгущающейся темноты. — Ты пойдешь с нами к костру Копченого Джо на собрание?
Каждую пятницу Копченый Джо предлагал свой костер как место сбора. Кто-то рассказывал истории или читал вслух при свете пламени. Иногда они пели хором любимые песни. Иногда просто сплетничали или обменивались рассказами о своей жизни.
— Там будет Перрин, — напомнила Мем, выступая из темноты.
Известие о том, что Перрин тоже придет, повлияло на решение Августы.
— Спасибо, но думаю, что я останусь у себя и пораньше лягу.
Несомненно, она должна быть благодарна Перрин. Но Перрин Уэйверли все-таки была шлюхой, соблазнившей ее отца, а Августа не могла ей этого простить. Чувства благодарности и ненависти вели между собой постоянную войну. Самое простое — избегать тех мест, где может оказаться Перрин.
Почистив чугунок и миску, Августа, сидя у костра, починила порвавшийся подол, подготовила посуду для завтрака. Затем вытащила палатку из фургона и натянула ее на колышки, которые вбила еще раньше. Постелив себе постель, она возвратилась к затухающему пламени и стала прислушиваться к пению, доносившемуся от костра Копченого Джо.
Тяжко вздохнув, она вскинула голову и взглянула на луну, вспоминая узенький серпик, который висел в небе в ту ночь, когда Уэбб поцеловал ее. Глаза ее закрылись, линия губ смягчилась. Все подробности той давно прошедшей ночи были свежи, как воздух, который она вдыхала. Словно это случилось вчера.
Тихий стон сорвался с ее губ. Августа опустила голову. Что она собирается делать? Ночи для нее были пыткой — она желала мужчину, с которым средь бела дня отказывалась говорить. Их отношения не были ясны до ультиматума Коуди — она должна научиться всему за одну неделю. Теперь их отношения с Уэббом усложнились, от чего в ее голове все путалось, когда она пыталась разобраться в своих чувствах.
Днем Уэбб казался замкнутым и ко всему безразличным. Когда он обращался к ней, голос его становился холодным, взгляд — ничего не выражающим. Но почти каждый вечер он оставлял ей маленький подарок. Он больше не заговаривал с ней с той ночи, когда учил ее, как развести костер и устанавливать палатку. Но она чувствовала его присутствие, а тут еще эти подарки…
Августа понимала, что Уэбб специально не замечает ее, потому что уважал ее желание. Но чем больше Августа думала о нем, тем сильнее хотела встречи с ним наедине. Возможно, он украдет у нее еще один поцелуй. Она мечтала, потакая своим новым фантазиям, что, возможно, у них будет тайная романтическая связь до конца путешествия. Только поцелуи, ничего больше, и они будут абсолютно благоразумны, и никто и никогда не раскроет их тайну.
Безобидное развлечение, о котором никто больше не узнает, добавит немного пикантности путешествию и разрушит монотонность ее дней. Воспоминания о нескольких поцелуях Уэбб будет лелеять всю жизнь, а она удовлетворит свое любопытство и преспокойненько выбросит его из головы. Позволяя ему время от времени целовать себя, она просто отблагодарит его за то, что он помог ей остаться в караване.
Августа слышала песни, доносящиеся от костра Копченого Джо. Уэбб редко присоединялся к ним. Скорее всего он сейчас с мужчинами, охраняющими фургон с оружием.
Ей нужно пойти в этом направлении. Она станет расспрашивать его о переправе, которая планируется на завтра, и незаметно уведет его от других мужчин. Они пойдут в жаркую темную ночь вместе. Возможно, руки их соприкоснутся, возможно, он заключит ее в объятия и прижмет к своему великолепному телу.
О Господи, она вся горит от страсти к нему! Она так страстно желает его!
Он отказался отойти от группы мужчин, охранявших фургон с оружием. Августа дважды невнятно пробормотала свой вопрос и поворачивалась лицом к темноте, подергивая кисточки на своей шали, всячески намекая Уэббу, чтобы он следовал за лунным светом, мерцавшим в ее волосах. Но Уэбб стоял, прислонившись к колесу фургона, и просил ее повторить вопрос.
С горящим лицом, досадуя на то, что он привел ее в замешательство, Августа растворилась в тени, там, где свет костра превращался в темноту. Она все еще надеялась смутить его: она расскажет о его маленькой игре, чтобы отплатить ему за то, что он поставил ее в неловкое положение.
— Я пришла поблагодарить вас, мистер Коут, за вашу помощь, — выпалила Августа. — И за подарки.
Гек Келзи и один из новых погонщиков слышали каждое ее слово. Они расскажут всем, что полукровка-индеец делал тайные подарки белой женщине.
Теперь ей и самой казалось, что его подарки являлись наглостью с его стороны. Августа не отрываясь смотрела на его высокие скулы и мощные плечи; она почувствовала, что ее губы задрожали, почувствовала жаркую волну, захлестнувшую ее. Августа ненавидела его за то, что он вызывал в ней приступ желания, за то, что, увидев его, она трепетала. Это ужасно! У нее голова идет кругом от любви к дикарю.
— Не следует трусливо прятаться за моим фургоном, словно змея. Вы можете предложить свою помощь открыто. — Отчаянное желание наказать его окрасило ее слова сарказмом. — Все знают, что я никогда не унижу себя фамильярностью с полукровкой. И сомневаюсь, что вы осмелитесь оскорбить меня: ведь стоит мне только крикнуть, как прибегут полдюжины мужчин, чтобы убить вас, если вы прикоснетесь своими грязными руками к белой женщине.
Свет костра озарил точеные черты Уэбба, застывшего у колеса фургона. Его черные глаза смотрели на Августу с таким презрением, что она, задохнувшись, отступила назад.
Она ощутила приступ тошноты. Все было не так, как ей думалось. Она хотела найти его не затем, чтобы заставить возненавидеть себя, — она пришла в надежде пройтись с ним под луной, страстно желала задохнуться в его объятиях. А вместо этого, испугавшись, набросилась на него. Но испугалась чего? Отказа, который читала в его взгляде? Но это же смешно!
Губы Уэбба скривились в усмешке, голос его прорезал ночь словно острый нож.
— Вы заблуждаетесь, мисс Бойд, — холодно проговорил он. — Я никоим образом не помогал вам. Я не дарил вам подарков. Я не прятался в тени вашего фургона.
Гек Келзи и новый погонщик медленно подошли к костру, переводя взгляд с Августы на Уэбба. Гек явно волновался, слушая перебранку между Августой и Уэббом.
— Вы лжете, — невозмутимо заявила Августа. Она даже обрадовалась, что события разворачивались именно таким образом. Ей необходимо было напомнить себе, что все индейцы — лгуны и, как бы это глупо ни звучало, будут лгать, отрицая все на свете, даже такие приятные вещи, как подарки.
— Неужели вы думаете, что я не узнала ваш акцент в ту первую ночь? — с вызовом спросила Августа.
Темные волосы Уэбба
