– По ту сторону палатки свет, и он становится все ярче.
– Свет?
– Не могу понять, откуда он.
Сэм повернул голову, чтобы лучше разглядеть оранжевое свечение за полотняным пологом палатки, которое вроде бы рассеялось, но потом начало набирать все большую силу. С минуту он не понимал, что это. Потом с проклятием вскочил на ноги.
– Пожар!
На одну секунду оба они оцепенели. Потом выбежали из палатки и остановились, охваченные ужасом.
Раздуваемое ветром пламя охватило заднюю стену дома и лизало высохшее за лето дерево. Занавески на окне кухни уже полыхали, как и брезентовый потолок над мойкой, пожираемый яростным огнем. Через несколько секунд кухне предстояло превратиться в ад.
Сэм бросился в палатку, схватил одеяло и закутал им голову и плечи. Потом он ринулся к задней двери и крикнул Энджи через плечо:
– Беги к их окошку!
О Боже, девочки! Энджи очнулась от своего паралича, подхватила юбки и бросилась бежать в темноту, огибая дом. Холодный ветер трепал ее волосы и юбки. В ушах стоял звон. Только позже она поняла, что это настойчивый сигнал колокола в пожарной части.
С этой стороны дома земля шла наклонно. С криком «Люси! Дейзи!» Энджи поднялась на цыпочки, но только кончиками пальцев достала до подоконника. Чертыхаясь и хватая ртом воздух, она с отчаянием вглядывалась в темноту, ища, на что бы встать, но нашла всего лишь большой булыжник, который едва ли смогла бы сдвинуть с места. Проклятие!
Дым волнообразно выходил из окошка спальни девочек. Охваченная отчаянием, криком заглушая тяжелое биение сердца, Энджи вновь и вновь звала их, не сознавая, что слезы ужаса катятся по ее щекам.
Но вот у окна из дыма появилась фигура Сэма. На его руках лежало обмякшее тельце Дейзи.
– Энджи!
– Сюда! Я здесь!
По комнате с тихим шипением будто пронесся порыв ветра, за ним последовала внезапная вспышка огня, и в его свете она увидела Сэма. Он где-то потерял одеяло. Одного рукава у него тоже не было. Ворот его рубашки уже тлел. Энджи была ни жива ни мертва. От ужаса она потеряла дар речи.
Прежде чем Сэм снова повернулся к бушевавшему за его спиной огненному шквалу, он опустил Дейзи как можно ниже, так что до протянутых к нему рук Энджи оставалось не больше двух футов.
Энджи поймала Дейзй, но под ее весом была вынуждена опуститься на колени на жесткую, каменистую землю. Впрочем, она и не заметила ее жесткости. У нее на руках лежало безжизненное тельце ребенка, странно отяжелевшее. Глаза девочки были широко раскрыты и неподвижны.
– Дейзи! Дейзи!
Задыхаясь от рыданий, она положила Дейзи на землю и принялась постукивать по ее спинке:
– Дыши! Черт возьми! Дыши!
Головка Дейзи моталась из стороны в сторону. Стискивая зубы, почти обезумев от страха, Энджи колотила девочку по спине. Наконец маленькое тельце Дейзи дрогнуло, дернулось в конвульсии, рот ее открылся, она со свистом вдохнула воздух, и было видно, как поднялась ее грудь.
– Энджи! – донесся голос Сэма.
Спотыкаясь, путаясь в собственных юбках, она вскочила и протянула руки, чтобы принять Люси. И снова она оказалась на коленях, потому что вес Люси вынудил ее опуститься на землю. Но прежде чем попытаться вернуть девочку к жизни, Энджи принялась гасить ее тлеющую ночную рубашку. Она безжалостно перекатывала по земле бесчувственное тело Люси.
Смутно Энджи осознала, что из окна выпрыгнул Сэм и оказался на земле рядом с ней.
– Прочь от дома! – прокаркал он. Его голос огрубел от дыма и казался непривычно хриплым. Он перекинул Дейзи через плечо и схватил Энджи за ворот.
– Постой! Погоди!
Рубашка на Сэме уже занялась.
– О Господи! Господи! – Испуганная, рыдающая Энджи колотила его по спине, пытаясь загасить огонь голыми руками. Когда ей это удалось, она схватила Люси в охапку и, шатаясь, побрела прочь от дома.
– Нет! – крикнул Сэм. – Не туда! К Молли и Кену!
Теперь она заметила, что ветер подхватывал пепел и горящие обломки дерева и нес их к пустовавшему дому справа от них. Изменив направление, Энджи побежала, прижав к себе Люси и лавируя между домом и уже охваченной пламенем палаткой Сэма.
Когда ветер и холод подсказали ей, что она уже вне опасности, Энджи положила Люси на землю и принялась тормошить девочку, выкрикивая ее имя.
Смутно она различила колышущуюся над ней ночную рубашку Молли и ощутила острый запах нашатыря. Молли водила флаконом реред носом Люси.
– Ну же, ну, ну! – приговаривала она.
Рот Люси открылся, и она судорожно втянула воздух в легкие. Потом закашлялась, пытаясь вздохнуть, и
