попки.
Вы мажетесь… — Теперь он понял, почему ему все время мерещился запах бекона. Он был рад, что она не видела его улыбки. — Знаете, что я вам скажу? Когда мы приедем в Денвер, я куплю вам самую большую бутылку лосьона для лица и тела, какую только смогу найти. В качестве прощального подарка.
— В этом нет необходимости. Как только мы приедем в Денвер, лосьон мне не понадобится.
Стало быть, все эти втирания свиного сала делались ради него. Ему вдруг стало неловко.
— Нет, не думайте, я все это делала не ради вас, — сердито заявила она. — У меня есть причины, никак не связанные с вами. — Она отошла, но потом вернулась. — Мы договорились, что ухаживание начнется прямо сейчас, я правильно поняла?
— Да, все правильно.
Когда он смотрел, как она удаляется, покачивая бедрами, его осенили три мысли. Первая — она умеет читать его мысли. Вторая — он не поверил, что все эти процедуры со свиным салом были не ради него. И третья — он хочет ее так, как не хотел ни одну женщину в своей жизни.
Мэтью Таннер твердо решил, что именно он будет тем человеком, который обуздает эту необыкновенную женщину.
Глава 11
— Если я сыграю еще одну партию, у меня голова лопнет. — Фокс потерла виски. — Неужели ты не можешь позволить мне выиграть хотя бы один раз?
— Нет, Мисси, тебе это не понравится. Когда придет время тебе меня обыграть, ты будешь рада, что победила по-настоящему, а не потому, что я тебе поддался.
— Как ты себя чувствуешь?
— Немного побаливает тело, и разгибаться тяжело. Как хорошо, что светит солнце и стало тепло. Я доволен, что из-за меня нам не придется терять еще один день.
Фокс не пыталась скрыть от Пича, что внимательно его изучает. Шишка на лбу Пича заметно уменьшилась, и опухоль левой стороны лица немного спала. Порезы заживали, и Фокс уже не опасалась, что у него поднимется температура. Но по тому, что он разрешал ей заботиться о нем, она поняла, что он еще далеко не оправился. Он не возражал, когда Фокс поджарила ему яичницу так, как он это любил, а не просто, как обычно, сделала омлет. И он позволил ей выстирать его одежду. Эта уступка ее и удивила, и обеспокоила. Тем более что от пребывания в ледяной воде кашель у него заметно усилился.
— Тебе придется ехать на одном из мулов, — сказала она, стараясь вложить в свои слова как можно больше непринужденности. — Мы можем избавиться от кое-каких вещей, а оставшийся груз перераспределить.
Пич повертел в руке деревянного шахматного коня.
— Думаю, Ребекка подойдет для этого лучше всего.
— Мы купим тебе другую лошадь, как только появится такая возможность.
— Я вот о чем подумал…
— Черт, я ненавижу это так же сильно, как ты ненавидишь, когда я начинаю думать.
Они понимающе улыбнулись друг другу.
— Я подумал, каким бы было мое последнее желание, если бы у меня был шанс его высказать.
Улыбка исчезла с лица Фокс.
— Я не желаю говорить о таких вещах. Сейчас же прекрати.
— Моим последним желанием на смертном одре было бы твое обещание не убивать Хоббса Дженнингса.
— Черт побери, Пич, это нечестно! Ты прекрасно знаешь, что я не могу тебе это обещать.
— Ты отказалась бы исполнить последнее желание умирающего? Это неправильно, Мисси.
Она затолкала шахматные фигуры в коробку.
— Если бы ты попросил меня об этом на смертном одре, мне бы захотелось, чтобы ты умер в мире, и поэтому я соврала бы тебе и пообещала не убивать Хоббса Дженнингса. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я попала в ад за то, что солгала человеку на его смертном одре?
— Я не хочу, чтобы ты мстила за то, что случилось с тобой много лет назад, и чтобы тебя за это повесили.
— Я все еще расплачиваюсь за то, что сделал со мной Хоббс Дженнингс. Расплачиваюсь каждый день, будь он проклят. — Она кивнула головой в сторону Таннера, который сидел в тени ивы и чистил свои пистолеты. — Что бы ни происходило здесь, — она ударила себя в грудь кулаком, — мы с Таннером договорились, что в Денвере наши пути разойдутся. Мы оба знаем, что я ему не пара. Но этого не случилось бы, если бы этот чертов Дженнингс не украл мое наследство.
Имея наследство, она выросла бы в том же утонченном мире, что и Таннер. Ей не пришлось бы напоминать себе, как нужно держать вилку и как себя вести в обществе. У нее были бы красивые платья, и она знала бы, как их надо носить, и в них ей было бы удобно. Она умела бы разговаривать с такими мужчинами, как Таннер, и знала бы, что интересует людей культурных и утонченных.
— Что было, то прошло, — тихо промолвил Пич. — Ты не сможешь повернуть время вспять и все исправить, если убьешь Дженнингса. Ничего не изменится, кроме того, что после убийства жить тебе останется недолго.
— Я понимаю, что уже слишком поздно что-либо изменить. — Она встала и надвинула на глаза шляпу. — Но я хочу его наказать. Я хочу, чтобы он заплатил за то, что украл деньги моей матери, а меня выкинул на улицу, лишив будущего. — Ей было невыносимо смотреть на Таннера, и она уставилась на лежавшую на траве шахматную доску. — Поэтому не проси меня на своем смертном одре не убивать Хоббса Дженнингса.
— Кто сказал, что выполнить последнее желание человека легко? В этом-то весь смысл этого желания. Если бы его можно было легко выполнить, человеку не пришлось бы ждать смертного одра.
Она поискала глазами Ханратти и поманила его, чтобы он сыграл с Пичем в шашки. Когда Ханратти подошел, она надела солнечные очки и направилась к ветлам, на которых она развесила сушиться вещи Пича.
— Я ждал, когда вы кончите играть в шахматы, — сказал Таннер, заглядывая в чистое дуло пистолета.
— Я вас не видела, — солгала она. Она взглянула на арсенал оружия, выложенного на траве рядом с ним. — Это мое ружье.
— Я его почистил. — Она не ответила, и он посмотрел на нее, щурясь от солнца. — Считайте это началом моего ухаживания.
— Ах так! Тогда я думаю, что это правильно. — Она на минуту задумалась. — Только бы это не вошло в привычку. Я имею в виду — рыться в моих вещах.
— Я также нарвал для вас цветов. — Он протянул ей букет. Фокс уставилась на него в растерянности. Она совсем не разбиралась в цветах. Розу она, возможно, и узнала бы, но это были крошечные розовые цветочки и какие-то колючие голубые веточки, которые часто попадались ей на дорогах, но она никогда не обращала на них внимания.
— Достаточно было почистить мое ружье. — Она понятия не имела, что ей делать с этими полевыми цветами.
— Мне показалось, что для ускоренного ухаживания два подарка будут лучше, чем один, — улыбнулся он. — И у меня есть для вас еще кое-что. Сядьте, я сейчас вернусь.
Фокс посмотрела в сторону лагеря. Никто не сидел у огня — для этого было слишком жарко. Ханратти и Пич сидели друг против друга, склонившись над шахматной доской. Джубал Браун ушел на пастбище, чтобы осмотреть раны животных.
Огромное белесое небо простиралось у нее над головой. Воздух был полон ароматами пробуждающейся природы, тучи насекомых жужжали над поверхностью воды.
Фокс опустилась на землю и стала ждать, что еще подарит ей этот великолепный теплый день, кроме ухаживания. В такой день обязательно должно случиться что- нибудь хорошее.
Таннер появился из-за деревьев с кувшином, обвязанным вокруг крышки веревкой.
— Ледяная вода, — торжественно провозгласил он. — Или почти ледяная. Кувшин стоял в воде два часа.
Радостно рассмеявшись, она взяла чашку, в которую Таннер налил воды, и сделала глоток.
— Чудесно!
Таннер протянул ей носовой платок.
— Он чистый.
— Спасибо. — Она намочила платок водой из чашки и приложила его к лицу. — Господи, как же это приятно. Но у меня нет ничего для вас.
— А я ничего и не жду. Я же должен ухаживать.
— Я думала об этом. А сколько времени длится ухаживание?
— Иногда годы, — сказал он улыбаясь.
— Годы? — В утонченном мире были вещи, о которых Фокс, честно говоря, не имела никакого понятия. Женщинам не разрешалось пить алкоголь, курить или, например, ругаться. А теперь еще оказывается, что ухаживать можно годами. — У нас нет такого времени. — По расчетам Фокс у них было чуть больше двух месяцев до того момента, как они прибудут в Денвер. — Мы и так затянули с началом.
— Наоборот, мы идем по ускоренному графику. — Он откашлялся. — Позвольте сказать вам, мисс Фокс, вы сегодня выглядите особенно прелестно.
Она упала на спину и расхохоталась.
— Моя коса растрепалась, я вспотела, и вся одежда прилипла к телу. Сапоги я не чистила с тех пор, как мы уехали из Карсон-Сити. Но пока мне все нравится. Скажите еще что- нибудь.
— Ваши волосы чудесного цвета. Их словно поцеловало солнце. И у вас удивительно красивые уши. — Он усмехнулся.
— У меня на голове колтун, а у одного уха не хватает мочки.
— Меня особенно восхищает роса на вашей лебединой шейке.
— Да это же пот! — Хохоча, она перевернулась на живот и уткнулась лицом в траву. — Надо же — лебединая шейка! Смех, да и только!
— Между прочим, я хотел спросить… как продвигается процесс облагораживания попки?
У нее вырвалось что-то напоминающее хихиканье, чему она сама удивилась.
— Я не так давно начала этим заниматься, но мне кажется, что она стала лучше. — Теперь, когда она стала мазать свиным салом не только лицо и руки, от нее, наверное, жутко пахнет. — Надеюсь, вам нравится запах бекона.
Он посмотрел на небо, словно размышляя.
— Я нахожу запах бекона
