Верное замечание. Матрасом служил замызганный чехол из тика, набитый сухой травой, пучками торчавшей в прорехах старой материи. Об одеялах с простынями оставалось только мечтать.
Кейн тут же устранил непредвиденное препятствие, накрыв матрас своим военным пальто, затем осторожно опустил на кровать Кристал, погрузив ее в восхитительное тепло, которое впитало из его тела синее сукно. Они утоляли свою страсть неторопливо, медленно, с каждым движением проникаясь уверенностью, что в мире, который возводят для себя, они навсегда будут избавлены от вторжения извне. А после, лежа в объятиях Маколея, охранявших ее от опасностей, Кристал закрыла глаза, и ей приснился сон.
Кристал снился ее возлюбленный — Кейн. Но он не разбойник и не шериф. Во сне Кейн явился ей истинным джентльменом; он прибыл с визитом к ван Аленам в их роскошный особняк на Вашингтон- сквер.
Вот он стоит на крыльце, одетый в черный костюм со строгим галстуком, но без шляпы. Маме Кейн не очень понравился.
— Он — упрямец, его не обуздать, — поделилась с ней мама, разглядывая Маколея в открытую дверь, хотя тот со своей стороны тоже и видел их, и слышал реплику миссис ван Ален. Кристал не могла не согласиться с мнением матери. Тем не менее, она пригласила Кейна в дом, отметив про себя, что черный цвет ему к лицу, прекрасно сочетается со всем его суровым обликом и особенно с глазами, светлыми как лед.
Отец уединился с Кейном в библиотеке, где они вели беседу за бокалом виски, а Кристал с матерью в гостиной потягивали ликер. Кристал не переставала удивляться такому странному сну. В настоящей жизни никто никогда не просил ее руки у родителей; она тогда была слишком юна. Правда, вовсе не трудно представить, как бы все это происходило.
Отцу, естественно, поклонник младшей дочери пришелся по душе. За дубовыми дверями библиотеки то и дело раздавался его раскатистый хохот, наполняя Кристал радостью и надеждой. Мужчины обычно или сразу же проникались к Кейну симпатией и уважением, или трепетали перед ним от страха. Или-или, и никак иначе.
— Я рожу ему сыновей, мама? И вырастут ли они такими же сильными, страстными и красивыми, как он? — Кристал задавала вопросы, которые с естественной непринужденностью слетают с губ только в абсурдном нелепом сне. В реальной жизни она никогда не осмелилась бы вести с матерью столь откровенный разговор.
— Мы с отцом всегда хотели, чтобы, кроме вас с Аланой, у нас были и сыновья. Да, моя дорогая Кристал, ты должна родить Маколею сыновей. — Мама потрепала ее по руке, согревая дочку своей ангельской лучезарной улыбкой, и вновь сосредоточилась на вышивании.
— Мама, а он будет любить меня, как папа тебя любит? — Кристал и сама услышала грусть в своем голосе.
— Ну разумеется, конечно. Иначе мы не позволим ему жениться на тебе, глупышка ты моя. — Мама опять потрепала ее по ладони. Кристал взяла иголку и тоже стала вышивать. Правда, особыми успехами в рукоделии она похвастать не могла. А вот Алана — большая искусница.
— Эй, ты что! — вдруг загремел рассерженный и вместе с тем пронизанный страхам голос отца. — Я спрашиваю, что ты делаешь, приятель?! Это замечательный парень, не тронь его! Он — жених моей дочери!
Мама вскочила со своего кресла у камина и, приоткрыв дверь в библиотеку, пронзительно вскрикнула. У Кристал по спине побежали ледяные мурашки.
Словно страдающая подагрой старуха, она медленно отложила в стороны пяльцы, с трудом поднялась на ноги и нехотя побрела к библиотеке, каким-то образом уже догадавшись, что предстанет ее взору.
Она увидела Дидье.
Помещение библиотеки окутала мгла; лишь языки пламени в камине отбрасывали свет на фигуру ее Дяди, облаченного в синий пиджак, из-под которого выгладывал пестрый шелковый жилет, элегантно облегающий его выпирающее брюшко. Кристал смотрела на него и больше не удивлялась тому, что ее тетя вышла за него замуж. Болдуин Дидье — красивый мужчина, интересный, похож на короля, благодаря бородке клинышком, а взгляд холодный, пронизывающий, как и у Кейна. Но в отличие от глаз Маколея, в которых изредка она замечала душу, взывавшую к спасению, юношу, нуждающегося в тепле и любви, во взгляде Дидье таилась ледяная засасывающая пустота.
Она резко развернулась, протягивая в полумрак руки, надеясь увидеть своего отца, который поможет ей, защитит, но отец исчез, растворился в черноте вместе с матерью.
Потом тени расступились, открыв ее взору картину, так сильно напугавшую маму.
Маколей возвышался на стуле с петлей на шее, во рту — кляп, глаза завязаны. А рядом стоял Дидье, приготовившийся вышибить опору из-под его ног.
— Ты плохо вела себя, Кристал. Тебя следует наказать, — произнес Дидье; от взгляда его голубых глаз у нее похолодела спина.
— Что… что я сделала? — выдавила она, приковавшись взглядом к застывшему в неподвижности на стуле Кейну.
— Будь ты более послушной девочкой, я, возможно, и не убил бы твоих отца с матерью. Может быть, ты и помешала бы мне разделаться с ними, если бы была расторопнее и пришла к ним в спальню чуть раньше. Что ты скажешь в свое оправдание, юная особа?
— Откуда мне было знать, что вы собираетесь их убить? Я проснулась, услышала шум и пошла посмотреть, что происходит. Жаль, что я не смогла их спасти. Я их так любила, — проговорила она охрипшим голосом в тоске и отчаянии. — Прошу вас, не убивайте Маколея. Умоляю вас. Он — все, что у меня осталось.
— А мне какое дело? — Дидье занес ногу в начищенном узконосом ботинке на перекладину стула, как бы собираясь отпихнуть его. — Ты — плохая девочка, Кристабель ван Ален. Ты могла бы спасти своих родителей, Но не спасла. Опоздала. Ты не достойна его. Я отниму его у тебя.
— Не надо! Прошу вас! Умоляю!
Она пронзительно закричала. Темнота заклубилась. Дидье выбил стул из-под Кейна.
— Кристал… Кристал… — прорезал ее крик густой рокочущий голос; она заплакала.
— Не отнимайте его. Умоляю вас!
— Тебе снится кошмарный сон. Успокойся.
Дрыгая руками и ногами, девушка стала выпутываться из пальто, в которое была плотно укутана, и, наконец, открыв глаза, села в кровати, цепляясь за Маколея, как будто кто-то собирался увести его из хижины в наручниках, словно разбойника.
— Не поддавайся ему! Прости? О Господи, ну почему я опоздала? — Кристал судорожно вздохнула. По щекам струились слезы.
— Тебе приснился страшный сон, девушка. Только и всего. Ничего с тобой не случится. Клянусь. — Маколей пригладил назад прилипшие к ее потному лбу волосы. — Ну? Ты здесь, со мной. В безопасности. Никто никуда меня не уводит.
— Люби меня, — прошептала Кристал, уткнувшись лицом ему в грудь.
— Тебя что-то испугало во сне.
— Люби меня, — повторила она, прижимаясь к нему, словно никак не могла поверить в то, что он рядом, теплый, живой, полный сил и энергии.
— Расскажи, что тебе снилось…
Договорить он не успел. Кристал, встав на колени, поцеловала Маколея, требуя, чтобы он подчинился ее просьбе. Прежде робкая стыдливая дева вдруг обратилась в сладострастную сирену. Она хочет забыть. Забыть любой ценой.
Кейн глухо охнул и застыл под ладонями девушки, словно опасался воспользоваться ее слабостью. Но терпение мужчины не безгранично. С каждым прикосновением мягких просительных губ его решимость не злоупотреблять своим превосходством таяла, и вскоре живший в нем благородный джентльмен снова превратился в разбойника с необузданным аппетитом к плотским наслаждениям, в разбойника, который берет не спрашивая. Этого разбойника она ох как хорошо знала.
Почувствовав, что Кейн целует ее в ответ, Кристал застонала от удовольствия. Его слепленные из
