труп.
Ловушка сработала на манер свето-шумовой гранаты и приковала полицейских к месту. Прошло несколько секунд, прежде чем они активизировались. Тому способствовали более громкие звуки – хлопок пистолетного выстрела, хруст выбитой двери, звон стекла.
Они выходили из номера по одному. Как при замедленном воспроизведении. Показалась рука с высоко поднятым пистолетом, за ней плечо и туловище. Медленный поворот головы с одновременным поворотом тела, рука с пистолетом пошла вниз, замерла…
Скоблик поймал этот момент и надавил на спусковой крючок. Пуля попала полицейскому в грудь, по пути прошив ему рукав рубашки. Голова его резко упала на грудь, будто его ударили в шею. Он пошатнулся и упал. Бесшумное оружие оправдало себя и в этот раз. Второй полицейский, не слыша звука выстрела, перешагнул порог комнаты. Скоблик был уже в двух шагах от него. Глядя ему в глаза через мушку и целик, выстрелил. Пуля попала точно в середину лба, оставляя едва приметное отверстие. Но внутри мозговой ткани, ограниченной костями черепа, она вызвала высокое давление. Скоблик проводил глазами заваливающегося набок противника, точно зная, что у того сейчас в голове горячий кисель.
Он развернулся и побежал назад.
Губы Андреа пришли в движение. Она хотела крикнуть, предупредить Михея об опасности. Но словно подавилась и судорожно сглатывала.
Михей казался слишком легкой добычей для старшего группы полицейского наряда. К тому же он смотрел на бритый затылок и слегка сутуловатую спину парня. Выстрелить ему в затылок или в спину у него не поднялась рука. Михей в сводках проходил как диверсант. Однако попался на незамысловатую ловушку, попытался выстрелить в Ди Мартино, который был на расстоянии полуметра, и не смог. Выстрелил вслепую, оттого, наверное, попал, и тут же расстался с оружием, фактически выбросил его за дверь, подарил его Ди Мартино.
Он сунул пистолет обратно в кобуру и, стоя за спиной Михея, молниеносными движениями заблокировал его руку и охватил горло левым предплечьем. Это был фирменный капкан, из которого еще никто не вырвался. Полицейский смотрел на Ди Мартино, и его губы тронула улыбка победителя. Он мог задушить этого несмышленыша, но вдруг понял, что не сможет этого сделать. Что-то резко помешало ему. Он не успел понять, что жертва мешает ему выполнить удушение подбородком.
Михей тем временем, захватив левое запястье полицейского левой рукой, шагнул влево, повернув бедра к противнику. Отводя правую ногу глубоко назад и влево и опускаясь на колено, он ослабил равновесие массивного полицейского. Теперь Михей мог высвободить свою правую руку из ослабленного захвата и пропустил ее под локтем противника. Поднимаясь, он шагнул ему за спину и увлек его во вращение вокруг себя, проскользнул под его рукой, оставшейся в захвате, и поднялся уже сбоку от него.
И снова он не успел предупредить Андреа, которая смотрела на живой челнок. Инерции хватило для того, чтобы Михей направил полицейского к стене, впритирку с совладелицей локанды. Распаренный, как после бани, он ударился головой и рухнул на колени. Михей отпустил захват и ударил его ногой в основание затылка. Он убил его. Об этом догадался и Ди Мартино. Он вырвался из плена поцарапанный, изрезанный осколками стекла. Он рассчитывал на скорость, принимая во внимание скорость противника. Рассчитывал на массу. Весил он девяносто два килограмма.
Он оказался рядом с Михеем, когда тот повернулся лицом в его сторону. Ди Мартино машинально схватил его за грудки, чтобы с движением головы вперед дернуть на себя. Михей тут же заставил его вытянуть руки: сделал длинный шаг назад, имитируя удар в лицо. Он работал в свободном стиле – плавно, мощно, свободно, контролируя каждое движение.
Освободив плечо от захвата и низко наклонившись, Михей снова сделал длинный шаг, прижал голову Ди Мартино к своему плечу и сильно придавил его нос. Обхватив его шею рукой, развернулся на одной ноге, а другую отвел по дуге назад, бросая противника на пол.
Андреа показалось, что Михей завертывал руку противника вокруг его шеи и заставлял вращаться вокруг собственной оси. Она была близка к истине, когда сравнила это с пауком, пеленающим свою жертву: этот прием айкидо назывался «шарф».
Она во все глаза смотрела на Михея и пропустила торжественный спуск по лестнице Скоблика.
– Зачем ты пришел? – с хрипотцой спросила она, едва справляясь с волнением.
Михей улыбнулся ей:
– Забыл попрощаться.
Он перепрыгнул через стойку и взял в руки один из сувениров, подаренных хорватским агентом. На подставке еще сохранилась приклеенная бирка: «Сувенирная лавка Фалкони. Ровинь, Будичина, 16». Запомнив адрес, Михей поставил скульптурку медведя на место. Он искренне надеялся, что ему не придется заходить так далеко – напрямую выходить на хорватского агента Матвеева, но этого варианта он не исключал.
Скоблик бросил на заднее сиденье трофейные автоматы, сел в полицейскую машину и завел двигатель. Улыбнулся Андреа через опущенное стекло:
– Теперь у нас новая машина. Хочешь, возьми ее вместо «Фиата».
– Он был старенький, – рассеянно ответила девушка, не смея поднять глаза на Михея. Она понимала, что они прощаются навсегда. И не затронула острой темы под названием Дикарка. Где она? Что с ней?
Она улыбнулась Михею и ответила:
– Ты умеешь прощаться.
Он поцеловал девушку и сел в машину. Он смотрел вперед, когда Скоблик тронул «Форд» с места. И не оглянулся – смотрел прямо перед собой, как будто видел через лобовое стекло будущее.
На прощанье он сказал: «Позвони мне». Это хуже, чем «Я позвоню тебе». Но он, во всяком случае, остался честен до конца.
Глава 23
Плану соответствует
