Диверсанты из инкубатора

обвинения выдвинет против них. На их месте я сказал бы следующее: это политика происков врагов. Бродяги, малолетние проститутки с вокзалов и из подворотен все чаще оказываются за границей, попадают в рабство. Средняя продолжительность жизни в подобных условиях не превышает и полугода. Не стоит особого труда отмыть их, заставить выучить текст и прочитать перед камерой. Дельцы за рубежом идут на ухищрения, переправляя подростков через границу под видом туристов, спортсменов, детей бизнесменов средней руки. Есть ли родственники у этих якобы преступников? Смогут ли они назвать место их обучения диверсионному ремеслу?

– Толково, – одобрил Матвеев в ожидании дальнейших откровений. Возможно, генерал коснется темы слежки за секретным проектом своего извечного конкурента. Вряд ли он употребит термин «шпионаж», но дела это не изменит.

– Мы узнали об убийстве Фокина спустя неделю. – Генерал ответил на немой вопрос Матвеева: – Его убил его же охранник больше месяца назад. Натовская разведка подбросила нам провокационные сведения. Мы не могли не поднять перчатку. И пустили в уготованную ловушку крысенышей, эксперимент над которыми еще не был завершен.

– Кто автор этой идеи?

– Идея принадлежит мне. Потому что, повторюсь, я лично контролировал проект и начал эту работу еще в звании полковника. Помимо этого проекта, у меня были другие дела. И еще одно. – Бурцев указал рукой вверх. – Там не понравилась смерть Фокина – от рук психованного сицилийца. Если генерал и заслуживал самого сурового наказания, то от своих. А свои – выкормыши военной разведки. Наше ведомство не осталось в стороне от проекта. Нам было интересно, что получится на выходе. Пару лет ГРУ удавалось сохранить проект в тайне, но долго так продолжаться не могло. Мы наблюдали за выпускниками. Возможно, ты знаком со сводками вроде этих. В Питере арестована банда, члены которой молодые люди в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, на их счету несколько убийств. В Воронеже задержаны подростки, вымогавшие деньги у коммерсантов, на счету банды несколько убийств. И так далее. Среди них есть выходцы из «Инкубатора». Но стать бандитом – дело простое, самый последний дурак с ним справится. Уже в то время нам стало ясно, что проект трещит по швам. Но нам было интересно посмотреть конечный результат. А результат можно вывести лишь на последней ступени, которая называется практикой. Нам представился случай не просто получить итог. Теперь мы можем сравнивать – одну группу с другой. Как сделал это ты. Мы думали так: «Подросткам не надо промывать мозги – они еще очень молоды. Мозги им нужно засрать». Ты размышлял в том же ключе: «Молодых людей в свое время хорошенько унавозили». Эта фраза в твоих выкладках мне понравилась. Если ты спросишь, что может понравиться в этой истории российскому обывателю, я отвечу так: обыватель примет это с воодушевлением: предатель наказан; спецоперация; наши повсюду; длинные руки. Даже поймет и примет жертву – безымянных разведчиков. Такие вещи рождают патриотизм, пусть даже его суррогат – я говорю об ажиотаже. И о пользе, разумеется. И я хочу узнать, что понравилось тебе в моих словах.

– Больше всего?

– Больше всего.

– Что-то о психованном сицилийце. Интересно было бы взглянуть на место его захоронения. Интересно, что сказали его родственникам из Сицилии. Мол, наткнулся на нож, а потом проглотил пролетающую мимо пулю?

– Достаточно. Я понял тебя. Ты нервничаешь. Тебе неприятно сидеть за одним столом со мной. Вон та красивая венецианка принимает нас за ссорящихся отца с сыном. Но тебе придется смириться с этим. Ты возвращаешься в Россию. Под контролем.

– У меня вопрос. Вам не жалко пацанов?

Бурцев ответил вопросом:

– Тебе не все равно, кто из них быстрее отдаст концы?

– Наверное, мне следует сказать: «Все равно».

Бурцев хмыкнул, подражая красноармейцу Сухову из «Белого солнца».

– Пора тебе возвращаться к своим индиуткам. Если ты заартачишься, я скажу своему помощнику следующее: «Готовьте материалы на Матвеева». И просмотрю их в последний раз. Кафе. Самое престижное в Истрии. Матвеев и член преступной хорватской группировки, тесно связанный с разведкой Хорватии. Звук, прошедший обработку в лаборатории ФСБ, отличается высоким качеством. Матвеев: «Мне нужны шесть паспортов…» Теперь задай последний вопрос.

Он напрашивался сам собой.

– Зачем вы здесь?

– Чтобы лично контролировать завершающую фазу операции. Это борьба без правил. А такие вещи меня всегда привлекали.

Матвееву уже было наплевать на слова Бурцева. Он понял одну вещь: он оказался на одной разделочной доске с полковником Сангалло. Они были похожи, как две селедки из одной бочки. Кто знает, может, Сангалло в это время начальство тоже промывает мозги. Он уже достиг того возраста, когда что-то можно промыть. Матвеев тоже. Ему не давали задание, его втянули в нехорошее дело. И ему показалось, что в тот злополучный день не он, а кто-то другой выкрикнул позади: «Чем больше шкаф, тем он громче падает». Матвеев оборачивается, чтобы отыскать глазами человека с пеньковым галстуком на шее, даже поднимает голову к потолку, выискивает прочный крюк. И вот тут-то на него и обращает внимание докладчик – генерал Бурцев. «Ты крикнул?» – спрашивает он. И Матвеев не стал отрицать, чтобы не выдать безымянного товарища: «Так точно, товарищ генерал! Это я, полковник-пенсионер по кличке Смельчак».

Матвееву стало неинтересно: «А если бы я ничего не крикнул?»

Он сам мог изобрести не один десяток методов стимуляции кандидата и втянуть его в любую игру.

Глава 32 Гладиаторы

1

Матвеев опускался все ниже… Если раньше на него пахали разведчики под прикрытием и без, недоукомплектованный отряд осведомителей, то сейчас всех работников плаща и кинжала он мог пересчитать по пальцам. И все они были на виду. Генерал Бурцев арендовал катер типа вапоретто – самый тихоходный во всей Венеции. Он был настолько тихоходным, что даже не мог натянуть швартов, сопоставил Матвеев. Болтался по каналу вблизи причала. Зато с его высокой рубки, где устроился генерал, был