– А ведь Береговой предупреждал, – заметил Алексей.
– Ага, – согласился Якунин. И добавил: – А я не верил.
Глава 25
Телефонограмма
Дежурному по ГУВД Москвы
Сегодня, 8 августа, в 5.00 утра в Красногвардейское отделение милиции с заявлением о розыске обратилась гражданка Рогожина Раиса Ивановна, проживающая по адресу: г. Москва, ул. Нагатинская, 36, кв. 11. Вкратце суть заявления состоит в следующем. Вчера около семи часов вечера из дома ушла и не вернулась Рогожина Светлана Игоревна, 1974 года рождения, дочь заявительницы, проживающая там же. Поскольку со времени ухода из дома Рогожиной С. И. прошло не более 10 часов, заявление от гр. Рогожиной Р. И. принято к производству не было. Последняя в своем заявлении отметила, что
1) это первый случай, когда ее дочь, не предупредив, не ночевала дома;
2) за день до исчезновения и в этот день Рогожина С. И. принимала дома молодых людей в возрасте 17–19 лет. Как следует из разговоров, которые заявительница слышала, находясь на кухне, молодые люди не москвичи, предположительно они приехали из Самары. Одного из них Рогожина С. И. называла Антоном. Всего их, включая девушку по имени Юля, пять человек.
Согласуя оперативные данные по Никишину Антону Николаевичу и соответствующее толкование некоторых деталей в заявлении Рогожиной Р. И., докладываю: заявление от Рогожиной Р. И. мною не принято. Но, учитывая вполне обоснованную обеспокоенность заявительницы (факт побега из воинской части Самарской области психически неуравновешенного солдата ср. службы Никишина А. Н.) и факты, изложенные ею в заявлении, уведомляю об этом ГУВД.
Светлана Рогожина проснулась от странного звука. Вернее, от целой череды звуков. Вначале они проплывали на поверхности ее сна, затем стали проникать в сознание. Она увидела какой-то фрагмент – красивый, в движении. Ковер из желтых листьев на земле, высокие деревья бросают на него длинные тени. Значит, день близится к концу. Налетает порыв ветра, ковер меняет очертания, тени оживают. Раздаются стонущие звуки – то ли деревья, то ли их тени плачут под напором ветра. Громче. Громче. Звуки вырываются из глубины и снова оказываются на поверхности, оттуда срываются в явь. Светлана проснулась.
Темная комната, незнакомые очертания предметов; руки нащупывают шелковистую поверхность постельного белья.
Прямо перед ней тусклый прямоугольник света. Свет идет из глубины коридора, уходящего… Куда? На кухню, решительно отвечает на собственный вопрос Светлана. Она знает расположение, но еще не поняла, где находится.
Неожиданно из светлого прямоугольника доносится звук, от которого она проснулась. Вздрогнув, Светлана некоторое время боязливо смотрела на желтоватый свет. И ждала.
Когда стон раздался в очередной раз, она сорвалась с кровати и бросилась в коридор, оттуда на кухню.
Он сидел на холодном полу, прислонившись спиной к стене. Колени подтянуты к подбородку, ладони крепко сжимают плечи. Он был голый. Его мелко трясло. С интервалом в пять-шесть секунд плечи резко дергались, передавая всему телу конвульсивные движения.
Опустившись на колени, Светлана повернула его голову к себе. Взгляд его был отсутствующим. Он смотрел в ее лицо, но не видел его.
– Что с тобой?
Она не испугалась за него. Он такой сильный. Это временно. И он так одинок. Да, да, да. Он очень одинок. А что, если он прощается со своим одиночеством? А оно не отпускает его.
«Я помогу тебе».
– Что с тобой?..
Глаза все так же безучастны, его взгляд насквозь режет ее лицо. Однако ей не больно. Его взгляд не горячий и не холодный – он теперь ее часть, часть тела, души.
Неужели это может произойти так внезапно? Так стремительно.
Нет.
И все же это уже произошло.
Значит, да.
Она делает усилие, и его голова ложится ей на плечо. Его мышцы расслабляются, унимается дрожь. Он вздрагивает последний раз и, подняв голову, неотрывно смотрит на нее.
– Что с тобой? – в третий раз спрашивает она.
Он качает головой: не знаю.
И тут же его глаза приказывают ей: молчи, ничего не говори.
Прикрываясь ею, он поднимает ее на руки и несет на кровать. Она слышит его шепот:
– Прости… Мне стыдно.
Она улыбается. Господи… Григорию Дробову стыдно.
– Прости… У меня предчувствие чего-то неотвратимого. Мне стало страшно.
Она снова улыбается. Страшное откровение. Григорию Дробову страшно.
Что же все-таки произошло с ним?
