остальные страны применяют напряжение в 45 вольт. При достаточно высоком напряжении модем оказывается в каторжных условиях, и если параллельно с модемом включен телефон с обычным звонком вместо электронного тонального приемника вызова, напряжение в сети во время звонка может превысить 100 вольт.
Телефонная станция, которая обслуживала район гостиницы «Украина», работала и с импульсным, и с тональным набором номера, за соответствующую плату устанавливая тот или иной вид набора по заказу абонента.
Горшков позвонил по номеру дежурной на телефонной станции. Назвав номер своего телефона, он капризно спросил:
– Почему меня переключили с тонального набора?
Дежурная некоторое время молчала. После полуминутной паузы последовал ответ:
– Вы не заплатили за услуги. Во всяком случае, я не нахожу квитанции за последние два месяца. Пожалуйста, заплатите, и мы переключим вас обратно.
– А вы можете сделать это сейчас? Завтра я обязательно заплачу.
– К сожалению, я не могу самостоятельно решить этот вопрос.
Горшков бросил трубку и, возвращаясь к некорректно работающей программе, перезагрузил компьютер.
Запустив тест, Горшков выпил пива и прошелся по комнате, разминая затекшую от постоянного сидения спину. Затем связался с оператором в офисе и попросил позвонить ему. Звонок прошел.
Не успел он положить трубку, как телефон снова ожил.
Володя не торопился поднимать трубку, он допил пиво и только после этого, на шестой или седьмой звонок, ответил:
– Да.
– Володя?
– Да. Кто это?
– Андрей.
– Андрей?!
Горшков не верил своим ушам. Фролова сейчас разыскивали почти всеми имеющимися силами, которыми располагал Дробов. Сам Владимир из-за него задержался на работе.
Вообще у Горшкова раньше было все по-другому. Когда-то он не только не задерживался на работе, а не работал совсем, просиживая за домашним компьютером сутками. И жена ушла от него только поэтому. Сейчас можно было снова поговорить с ней о совместной жизни: у него появилась хорошо оплачиваемая работа, достаточно свободного времени, которое по желанию можно было растягивать и сжимать. Однако Володя пока не торопился. Он сумел оценить то, что одному не так уж и плохо живется: «Дураки стремятся к компании, умные – к одиночеству». Прожив так довольно длительный отрезок времени, он понял, что это просто хорошо. Правда, были все же кратковременные периоды, когда ему становилось невыносимо тоскливо. Вот тогда он и подумывал о свидании со своей бывшей женой. Впрочем, он лицемерил перед самим собой: он подумывал о свидании, зная наверняка, что это желание пройдет и не скоро появится вновь. От этого приступы одиночества становились короче.
Сегодня он задержался на работе, и по возвращении домой на него должна была навалиться зеленая тоска – он предчувствовал подобные моменты. Вместо этого пришло неожиданное освобождение из несостоявшегося плена: звонок от Андрея.
Андрей Фролов все-таки влип…
Горшков часто думал о нем. Они редко встречались, работая в одной организации. Во время коротких случайных встреч, которые обычно ограничивались взаимными приветствиями, оба (во всяком случае Горшков) думали о той самой тайне, которая, может быть, и определила их теперешние отношения.
Что и говорить, Горшков рисковал, скрывая от шефа судимость Андрея. Он молил, чтобы Андрей не залетел куда-нибудь, если не Бога, то Билла Гейтса – это точно.
Горшков боготворил компьютерного магната и немного завидовал ему, но, имея собственную универсальную программу успокаиваться, находил способы долго об этом не думать. Когда американский мальчик Билл Гейтс написал свою первую программу для компьютера, русский мальчик Володя Горшков таскал за собой шпульку на нитке; Билл, конечно, достиг высот в своей сфере, но он никогда не сможет научиться так ловко таскать за собой шпульку, как делал это босоногий Вова. Мальчик рос. И когда Гейтс создавал свой очередной soft, Горшков уже знал, как его взломать.
– Андрей?
Горшков все еще сомневался.
– Да, Володя. Извини, что все так вышло. Бессмысленно как-то… Как ты – надеюсь, у тебя все в порядке?
– Обо мне не беспокойся. Ты где? Может, тебе нужна помощь?
Андрей на некоторое время замолчал.
– Я сейчас на «Тимирязевской».
– А где именно?
– Дмитровское шоссе, рядом с отделением ГАИ. Знаешь?
– Да.
Сам Горшков жил на Кутузовском проспекте, в трех кварталах от гостиницы «Украина». Друг от друга их отделяло семь остановок на метро с двумя переходами на Кольцевой и Филевской линиях и двадцать –
