'Это я, Валентина Петровна, Сергей Белоногов. Извините, что так поздно'. Она снимает цепочку, открывает замок, дверь. Его рука в медицинской перчатке указывает за спину: 'Я не один, со мной друг'.
Через несколько минут, думала судья, и мой друг Маргелов узнает имя убийцы. И пусть только попробует отказать ей! Она сама будет брать Белоногова. Если раньше ее удовлетворил бы труп в мусорном баке, то теперь ей необходимо посмотреть в глаза убийце: 'И ты, тварь, спрашивал, плакал ли Илья, когда его обижали дети?'
На ее глаза снова навернулись слезы.
Маргелов с ходу направился в спальню. Закрыв за Валентиной дверь, сунул руки в карманы. Несмотря ни на что, ей была небезразлична реакция следователя. Возможно, он усмехнется: она общалась с убийцей, буквально потребовала с него денег, чтобы отыскать и наказать этого самого убийцу. Она ожидала чего угодно, но только не абсолютного безучастия на лице Маргелова, словно для него это не стало новостью.
Не стало новостью...
Вот в чем дело.
Валентина горько усмехнулась.
– Откуда ты узнал? И как давно? – повысила она голос. – И почему ни мычишь ни телишься? Боишься? Как тогда, когда умолчал про Курлычкина во время похорон?
Василию было невыносимо жаль эту женщину с нездоровым блеском глаз, в которых блестели слезы. Ее день за днем убивали воспоминания, и вот теперь готовы были прикончить совсем. И он поступил так, как надо, прикрикнув на нее, словно влепил оплеуху:
– Ты закончила орать? Теперь послушай ответы. Я узнал, потому что работаю над этим делом. Вместе с Волковым. Если бы не Старик, не его хитроумная комбинация, ждали бы просветления твоих мозгов. Как мне надоело собачиться с тобой!
Маргелов помолчал и продолжил, смягчив голос:
– Мы работаем, Валя. Сейчас у меня в кабинете сидит человек, казенный человек, большего сказать не могу. Вместе мы провели неплохую оперативную работу, и сегодня в половине одиннадцатого в кафе 'Огонек' он будет ждать пули в затылок. Теперь спроси, от кого? Точно, от Белоногова, профессионального убийцы. Также спроси, боится ли мой гость, боюсь ли я. Э-эх... – Василий махнул рукой.
Ширяева присела рядом, тронула его за плечо и неожиданно обняла:
– Извини, друг мой Василь...
– Да ладно, все нормально.
Он понимал Валентину, в какой-то степени упреки в его адрес прозвучали справедливо, особенно последний, касающийся Курлычкина, явившегося в день похорон насладиться делом рук своих. Однако он уже объяснял свою позицию, незачем повторяться. И все же сейчас почувствовал обиду. Из гордости или еще по какой-то причине ему и не хотелось говорить судье о напряженной работе, которая в последние дни стала рискованной, о бессонных ночах и прочих 'прелестях'. Просто однажды он сам предложит: 'Валя, выпьем водочки у меня на даче? А что, врать жене я научился. Она верит лжи, но в штыки принимает правду. Так что...' Вот тогда захмелевший Василий и бросит коротенький упрек в адрес судьи, и она примет его. А он быстренько сменит тему и заговорит о ее бывших коллегах, мантиях-безрукавках и прочей бредятине.
Вздохнув, следователь бросил взгляд на часы и встал.
– Пойду. А то забеспокоится казенный человек.
Валентина кивнула.
– Я про него хотела спросить. Его надежно будут страховать?
– Да, оперативники из ФСБ. Так что не волнуйся.
– Позвонишь, когда все закончится?
– Я приду.
Она улыбнулась и остановила его. Ее настроение неожиданно поменялось, что насторожило следователя.
– Вася, я заметила, что ты как-то привычно прошел в спальню 'одной девочки из прокуратуры'.
Маргелов раздул ноздри и вышел. Поманив в прихожую охранника, отдал распоряжение:
– Когда я уйду, поставь стул сюда, к входной двери, и сядь на него. Валентина Петровна хитрая баба, ты понял меня?
Следователь еще раз пожалел о том, что не смог привлечь к этому делу больше людей. Круг посвященных был ограничен, оперативников отбирали из самых надежных, проверенных сотрудников милиции. По идее, сейчас Ширяеву должны были охранять минимум два человека.
Ей незачем было скрывать желание повидаться с убийцей Светы Михайловой, но она постаралась замаскировать свои чувства за проницательной шуткой и тем самым выдала себя.
– Понял? – Маргелов еще раз сурово взглянул на оперативника.
Охранник молча кивнул.
Костерин довольно жестоко обошелся с владельцем частного гаража, нанеся ему удар по голове короткой металлической дубинкой. Склонившись над телом, тихо произнес:
– Жить будет. Если очнется.
Машина соответствовала разработанному плану: восьмая модель 'Жигулей' с тонированными стеклами. Вчера Тимофей полдня провел в поисках подходящего экземпляра, обращая внимание на гаражи, расположенные вдоль железной дороги на окраине города. Его внимание привлек короткий разговор двух
