В какой-то степени Сипягина забавляло непонятное поведение шефа, и он хотел было спросить: 'Это приказ?' – но передумал. Однако едва сдержал смех, когда подтвердил:
– Я понял, Стас! Говорить будешь только ты.
Миновав стоянку новеньких автомобилей, они вышли к шоссе. Курлычкин пропустил машину и перебежал дорогу. Не снижая темпа, перемахнул через невысокое ограждение школы. Более грузный Сипягин был вынужден опереться о забор рукой.
Курлычкин остановился в пяти шагах от притихшей компании штукатуров: вот уже второй раз за день их навещает хорошо одетый человек. Невольно все посмотрели на Виталика. Тот покачал головой: 'Я уже прыгал'. Но импозантный незнакомец указал именно на него:
– Иди сюда, студень!
Мастер по переговорам такого рода – бригадир – вытер руки, встал и степенно направился к Курлычкину.
– Сергеев Николай, – представился он, прикидывая, протянуть ли руку для приветствия. И прибавил к фамилии должность: – Бригадир.
Курлычкин несколько секунд разглядывал его.
– Это ты разговаривал с женщиной с полчаса назад?
– Да.
– Та-ак... Сколько она вам заплатила? – Он указал на ящик с водкой и палки копченой колбасы.
Хмельные мозги бригадира работали как часы. Вспоминая цивильный прикид женщины и сопоставляя его с элегантно сидящей на мужчине темно-серой парой, Сергеев пришел к выводу, что возбужденный незнакомец – муж той женщины. Дальше просто – потребует деньги назад.
– Так сколько она вам заплатила?
– Бесполезно, мужик, – отрезал бригадир, – денежек уже нету.
Сначала один рабочий, затем вся бригада встала на ноги.
Сплоченность пролетариев не произвела никакого впечатления на Курлычкина, однако он сбавил обороты, может, потому, что когда-то сам вкалывал на заводе и вообще трудяг никогда не трогал.
– Слушай, Николай, мне до балды, потратили вы деньги или нет. По большому счету, мне плевать, сколько она вам заплатила. Мне важен сам факт. Ну?..
– Да, заплатила.
Выразительно помогая себе глазами, Курлычкин сделал лицо, подобающее вопросу:
– Она, конечно, не представилась и ты видел ее впервые, да?
– А мы и не спрашивали.
– Так, давай по порядку. Значит, вы с ней раньше не встречались, и она, как я понял, с налета предложила твоему парню... Ну, что она предложила вот тому пухлому?
– Попрыгать.
– Здорово! – сказал Курлычкин. – И вы, конечно, сразу согласились.
– Ну, не сразу...
– Так, я все понял. А где она находилась, когда прыгал толстяк?
Бригадир указал за спину:
– За углом. Там пришкольный...
– Достаточно. Сколько она вам заплатила? – настойчиво повторил Курлычкин.
– Две тысячи. Рублей. Но денег уже нет.
– Это я уже слышал. – Курлычкин раскрыл бумажник, извлек двести долларов и шагнул к Виталику. – Держи, пузан. Ты здорово прыгал. Я чуть с ума не сошел.
48
Уже полчаса Маргелов слушал взволнованную речь Валентины и все больше хмурился. Она говорила, а ему не нужно было даже анализировать сказанное, чтобы убедиться в очередной глупости бывшей коллеги. Ну сколько раз ей можно намекать, да что там намекать – говорить в открытую, что да, он жалеет ее, понимает, но есть предел и терпения, и понимания.
– Ты соображаешь, что говоришь, Валентина?
– Я же не требую от тебя невозможного. Вернее, я ничего от тебя не требую, просто так сложились обстоятельства, что...
'Как мне все это надоело!.. Ну почему именно на меня, как снег на голову, свалилось это дело? Другой близко не подпустил бы Ширяеву к материалам следствия, разговаривать бы не стал. А я... Что она говорит? О какой безопасности? Ну да, все правильно, а кто подумает о моей?'
– Гарантия моей безопасности – это Максим. За себя я совершенно спокойна.
Маргелов хотел посоветовать Валентине посмотреться в зеркало. Следователь видел перед собой взволнованную женщину, на ее щеках застыл болезненный нервический румянец, глаза светились нездоровым блеском. Даже подрагивающие руки выдавали ее крайнее возбуждение. В таком состоянии она готова была совершить последнюю ошибку в своей жизни.
