– Что вы имеете в виду?
– То, что при всем желании у тебя со Львом ничего не получится. Хочешь, я тебе открою маленький секрет?
– Извините, нет, – с выражением, полным достоинства голосом ответила Лена. – Потому что эту хохму я уже знаю.
– Ну мы найдем с тобой общий язык. А я, грешным делом, подумала, что придется общаться научным слогом: причинная ошибка, физиологическая, фермент, отвечающий за критичность разума... Пока есть время, лучше послушай. У нас с Олегом была длинная ночь. Если мне не изменяет память, он начал с того, что Лев не так давно ездил в Самару к твоей маме. С чего бы это, а, подруга?.. Можешь не отвечать, я все читаю по твоим глазам. Но я не для того затеяла разговор, чтобы унизить тебя или оскорбить.
– А для чего?
– Для того, чтобы Льву Платоновичу не пришлось врать всю свою оставшуюся жизнь. А врать ему придется... Так, посчитаем... Тебе, твоей маме, вам обоим и каждой в отдельности. Нет, нет, два раза я не посчитала, ты вникни в эту считалочку, и все поймешь. Я тебе все расскажу, пока ждем. К примеру, о том, что у мужчин творческой профессии несчастная любовь вызывает яростный взрыв работоспособности. Если не ошибаюсь, сейчас твой папаша просто-таки контужен и рвется в бой. Ждать будем, – повторила Грязнова недавние слова, сказанные мужу, – а вот надеяться – нет.
Сместившись от дороги на десяток метров, Лев, уже не таясь, спускался к дому Хачирова. Самого Руслана он увидел пять минут назад, когда на повороте показался джип осетина. Лев в это время сидел в «Ауди», инстинктивно он вжался в кресло, поднеся ладонь к лицу. Но пассажиры джипа даже не взглянули на поравнявшуюся с ними иномарку. «Или Хачиров сразу не среагировал, – подумал Радзянский, – или Олег позвонил позднее оговоренного срока».
Так или иначе, задержка Руслана была на руку Арабу – не придется, как в случае с Поляковым, дергаться в ожидании и отсиживаться в кустах.
Осетин был в машине не один. На заднем сиденье устроился кавказец лет двадцати пяти, приблизительно такого же возраста и внешности был и водитель. Выходит, в доме сейчас осталось только двое бандитов. То, что убитый чеченец сказал правду, Араб не сомневался. По многолетнему опыту он знал, что, когда к твоему виску приставлено дуло пистолета, тело нестерпимо ломит от горячего свинца, а боль от сломанных пальцев раздирающими толчками отдается в голове, скажешь даже то, о чем раньше никогда не слышал.
Лев остановился, определяя направление ветра. Против правил, ему не нужно было подходить к дому с наветренной стороны. Он отвинтил крышку с тюбика и выдавил немного маслянистой синтезированной жидкости с запахом суки на ботинки, а сам тюбик бросил в кусты, к забору. Потом туда полетел камень, заставивший зашуметь листву.
Только один из псов, оглянувшись на звук, коротко гавкнул. Его чуткого носа коснулся дурманящий запах, и он пустился к забору, навострив хвост. За ним последовал другой кобель.
– Умницы, хорошие мальчики. – Лев подтянулся и, оглядывая двор и стараясь не делать резких движений, перелез через забор. Взведя курок пистолета, он медленно пошел вдоль стены к входной двери. Окна на первом этаже были достаточно высоко, и Арабу даже не пришлось пригибаться. Собаки, как на привязи, следовали за ним.
Поравнявшись с дверью, Радзянский не стал ничего изобретать. Он действовал согласно обстановке, рассчитывая на помощь псов. Дубовая дверь легко подалась. Араб осторожно опустил взведенный курок, а палец убрал на предохранительную скобу, чтобы во время удара рукояткой пистолет не выстрелил. Он вжался в стену. При открытой двери его не было видно, только собаки суетились в проходе и чуть слышно поскуливали. И если в прихожей или в коридоре находится один из охранников, он обязательно подойдет. Вряд ли он насторожится – собаки не лают, а дверь мог открыть сквозняк.
Лев поднял руку, готовый в любую секунду нанести удар рукояткой «ТТ», и напряженно вслушивался.
Десять секунд...
Двадцать...
Когда прошло полминуты, Радзянский снова взвел курок и заглянул в прихожую, которая кончалась широкой аркой, ведущей в холл. Его взору предстала часть лестницы, уходящей на второй этаж, и угол двери столовой. Остальная часть холла открывалась перед ним по мере продвижения. Если охранников нет в холле и столовой, скорее всего они находятся на втором этаже. Именно там, в одной из комнат, по словам Олега, и содержат пленницу. Да, видимо, они наверху.
Оглядываясь на лестницу, Радзянский толкнул дверь в столовую, в туалет; еще за одной дверью скрывался вход в подвал, но там было темно.
Он передвигался бесшумно, но собаки продолжали поскуливать и стучать когтями по паркету. Странно, неужели наверху их не слышат?
Араб проверил еще одну комнату, где Хачиров в течение получаса беседовал с Грязновой. Помещение было обставлено роскошной современной мебелью и окнами выходило во двор. Легкая тюлевая занавеска не мешала разглядеть ухоженный сад с пышными азалиями и канадскими елями, которые, как на посту, высились у ворот. И в очередной раз взору предстал его «БМВ»; но выглядел он в глазах Араба жалко, как пленник. Неизвестно, кому он достанется, только Руслану на нем не ездить.
Лев оставил богатые апартаменты Хачирова и ступил на первую ступеньку лестницы. Потом передумал, спрятавшись под ней. Места было достаточно, чтобы стоять в полный рост. Он снял туфли и один за другим бросил в стену. Если и этот шум не привлечет внимания охранников, подумал Араб, освобождаясь от опеки псов, остается предположить, что стражи находятся в комнате с пленницей при закрытых дверях. Там же, наверное, и жена Скачкова.
– Тсс! – Грязнова подняла палец и приникла ухом к двери.
– Что там? – шепотом спросила Лена, подходя ближе.
– Погоди, не мешай, – сморщилась следователь. – Про собак, что ли, говорят, не пойму... Какой-то ботинок терзают...
Людмила вздрогнула и отпрянула от двери, когда внизу раздался громкий выстрел и вслед за ним еще один. Она была бледна, ставшие в одну секунду фиалкового цвета губы подрагивали. Встретившись
