Страхов взял с края стола образец нового рекламного проспекта, перевернул его и по привычке стал черкать на нем ручкой. Вывел клюв птицы, под ним нарисовал человеческие губы, украсил их бородой и усами, жирно заштриховал. Расписался, еще раз поставил свой узнаваемый росчерк, услышал в телефонной трубке голос Селянина, сообщившего, что с вечера у него поднялась температура, и появится он только через час-полтора.
Прежде чем сорваться на компаньона, Страхов отшвырнул авторучку.
– Ты можешь вообще не приходить! Я не директор завода, чтобы выслушивать твои оправдания.
Раздражение на Селянина схлынуло незаметно и безболезненно. Фактически начальник типографии сейчас не нужен, если, конечно, Сафиуллин, разработчик технологии по изготовлению фальшивых долларов, соизволит явиться вовремя. То же самое относилось к мастеру отделения холодных штампов, граверу и лаборанту. Обычно технолог исполнял роль стропальщика, цепляя тросом пачки металла, а мастер или лаборант разгружали их с помощью тельфера. Загрузив товар, мастер прихватывал электросваркой верхние листы контейнеров, и их снова водворяли на место. К этому времени всегда были готовы товарно- транспортные накладные и заявка. Страхов отдавал распоряжение охране без задержек выпустить прицепленный к локомотиву вагон, и на этом вывоз фальшивок с завода заканчивался.
Алексей покинул контору, прошелся по пустующему в этот день цеху. Сегодня отправятся в путь восемь контейнеров с продукцией, которая за вычетом накладных расходов принесет прибыль в семь с половиной миллионов долларов – самая крупная сделка за последнее время, и, как всегда, экспериментальная партия электроники: мобильные и радиотелефоны, новейшие образцы сигнализации и прочее, что в столице шло на ура. Для внеплановой упаковки подделок пришлось изготовить еще один контейнер, который находился в конце цеха.
На режимном заводе работали мастера своего дела, за последние год-два отдел кадров практически бездействовал: ничтожный процент увольнений и приема на работу. Исключение – классные программисты. Отдел сбыта разделился, одна его часть стала самостоятельной и носила название «Торговый дом «Багратион». Начала она свою деятельность с обычного воровства, которому предшествовало снятие с продукции предприятия всевозможных грифов секретности. Затем торговый дом на полную мощность задействовал технологические и производственные возможности режимного завода, решая как собственные задачи, так и производственные.
Предложение Михеева – пятнадцать процентов от номинала – устроило всех. Но в столице доллары шли за тридцать процентов от номинала. Лично Страхов не собирался подсчитывать прибыль московской команды, которая ухватилась за выгодное предложение, едва взглянув на то, что им предложили. На заводе рассекреченных технологий нашлось все необходимое оборудование, включая краску, бумагу, защиту. Но особенность технологии заключалась в том, что номера на банкнотах менялись во время производственного процесса.
Страхов остановился возле вагона с контейнерами. Обычно он все рассчитывал так, чтобы вагон с контейнерами приходил под выходные. В этот раз из-за забастовки на железной дороге контейнеры прибыли с опозданием в шесть дней, и это событие пришлось на поздний вечер пятницы, когда рабочих в цеху уже не было. Страхов распорядился насчет груза, и вагон загнали на завод, едва состав прибыл на станцию.
Вчера Алексей не заметил торчащего сверху швеллера. Или не обратил на него внимания. Сейчас же смотрел на него с недоумением, и родившаяся несколькими минутами раньше тревога усилилась. Майор легко взобрался на вагон и с минуту созерцал странную картину. До него не сразу дошел запах тления, который к этому моменту стал достаточно резким. И дело не в обонянии майора милиции, а в ступоре, из которого он самостоятельно, казалось, не мог выйти.
3
Обзор из обнаруженной у потолка щели был ограниченный и не позволял рассмотреть дорогу, ведущую к типографии. Как на ладони был виден пустырь и часть «локалки». И вот совершенно неожиданно вслед за едва различимым рокотом двигателя почти вплотную к цеху припарковался полноприводной «труппер» красного цвета, и из него вышел знакомый уже майор, но в гражданской одежде – рубашка с карманами и свободные брюки. Повозившись с замками, он вошел в типографию.
– Кто-то пришел, – свистящим шепотом сообщил Кисин, прильнув к чуть приоткрытой двери.
– Что там? – спросила девушка, пытаясь оттеснить солдата, чтобы взглянуть самой.
– Черт! Полез на вагон, – докладывал Кисин, дергая плечом и не уступая Ирине место. – Похоже, труп Сереги Каменева разглядывает. Все, надо рвать отсюда.
Михаил распахнул дверь и двинулся к выходу. И вынужден был вернуться. Потянув к себе автомат, еле слышно прошептал:
– Там еще один. Меня заметил.
Ему бы вместо автомата подержать дверь, которая медленно открывалась, в проеме показалась фигура человека.
Кисин находился ближе к двери, он встретился с внимательным взглядом незнакомца, и по его телу прокатилась волна дрожи, словно давая импульс лежащему на спусковом крючке пальцу.
У Павла Суркова было хорошее настроение, несмотря на то что голова с похмелья слегка кружилась. Проходная была закрыта, и Павел постучал в дверь, держа наготове пропуск и разрешение на вход на территорию объекта, выписанное лично Страховым.
– Что вы тянетесь по одному? – недовольно пробурчал контролер Неверов, предупрежденный начальником, что в районе восьми утра должны прийти три человека.
Павел прошел мимо первого корпуса. Непривычная тишина: работающий мотор вытяжки, вынесенный на улицу, не издавал ни звука. Корпус мерительных инструментов – такое же затишье. Отделение станков с числовым программным управлением так же хранило молчание.
Тишина, на всей территории завода тишина.
«Зловещая», – улыбнулся про себя гравер.
Остался позади так называемый «инженерный» цех, вход в который был по особым пропускам, и огромное здание цеха ширпотреба, где собирались бытовые электроприборы; впереди заброшенная стройплощадка, а за ней – типография.
«Выходит, я пришел последним», – рассудил Сурков, припомнив слова контролера.
