Капитан отдал команду своему помощнику. Сержанты врезались в толпу, разгоняя зевак по местам.
Дон Антонио оторвался от окуляра своей подзорной трубы:
— Надо ставить паруса, незачем терять время.
Дон Фернандес бросил на него хмурый взгляд и ничего не ответил на эту попытку вмешаться в его дела.
Полетела через планшир левого борта веревочная лестница. Взобравшийся на борт разведчик, тяжело дыша, сообщил:
— Четыре судна. Три трехмачтовых, одно двухмачтовое. На якорях. На берегу горят костры.
— Часть команды на суше! — воскликнул дон Антонио. — Надо немедленно поднимать паруса.
Дон Рауль выжидательно посмотрел на своего адмирала. Тот скупо кивнул.
— Сигнализируйте на корабли — двигаться в одной кильватерной струе. Пушечные порты открывать, фитили жечь.
Грохот каблуков пронесся по всем палубам «Вальядолида».
Сотни рук схватились за фалы и шкоты, приводя паруса в соответствующее воздушным потокам положение.
— Придется потрудиться, — сказал адмирал, — пойдем в бейдевинде. Но и это лучше, чем штиль.
Бейдевинд — это такой курс парусного судна относительно ветра, когда последний дует фактически навстречу. От матросов и боцманов требуется немалое искусство в обращении с парусами, чтобы заставить корабль двигаться в нужном направлении.
Команда «Вальядолида» отлично справилась со своей ролью. Сорокапушечный флагман бесшумно, как белая тень, выплыл из-за мыса Флеао пред корсарские очи, волоча за собою одного, второго, третьего, четвертого… девятого вооруженного и изготовившегося к бою собрата.
Дон Антонио то складывал бархатные рукава на груди, то засовывал расшитые серебром обшлага в карманы камзола.
Он делал это не от волнения, а от нетерпения. Дверца мышеловки захлопывалась, никуда этой живучей французской крысе не деться.
Расстояние для прицельной стрельбы было слишком большим. Предстояло произвести еще одно перестроение.
— Дон Рауль, — приказал адмирал, — поворот оверштаг.
Рулевой, услышав команду, схватился за румпель и положил руля влево, — испанской эскадре предстояло описать длинную петлю, чтобы можно было нанести удар с более близкого расстояния.
Наверняка!
Адмирал сделал знак горнисту, стоявшему на мостике. Тот поднес к губам серебряный горн и протрубил. Это был приказ канонирам задраить порты левого борта и перейти на правый.
Дон Фернандес все делал совершенно правильно, по всем правилам флотоводческого искусства, но делал он все это в расчете на то, что корсары нападения не ждут, жарят мясо на берегу и валяются пьяные в тени деревьев.
А корсары как раз очень хорошо подготовились к появлению испанской эскадры. Костры зажгли на берегу для отвода глаз, все пушки изготовили к бою, более того, за два дня ожидания они успели их как следует пристрелять. То есть в тот момент, когда испанские канониры начали задраивать порты левого борта и готовиться к стрельбе из орудий правого, канониры капитана Шарпа произвели мощный, совместный, крайне эффективный залп.
Клубящаяся лавина дыма покатилась в сторону испанской эскадры. Буквально через несколько минут, со всей возможной скоростью перезарядив орудия, корсары произвели второй залп. Им не нужно было ждать, когда рассеется дым, они били прямо в собственные пороховые облака, зная, что даже вслепую каждое второе ядро попадет в цель.
Что творилось на испанских кораблях, описать было очень трудно. Четыре первых, возглавлявших эскадру судна приняли на себя главный удар. Все громадное тело «Вальядолида» содрогнулось от множественных попаданий. Сверху на головы адмирала, губернатора Эспаньолы, офицеров посыпались обломки рангоутного дерева, горящие обрывки парусов. С диким воем свалился в воду наблюдатель с крюйс-марса, с сумасшедшим треском подломилась бизань-мачта.
На пушечных палубах царила паника. Сержанты пытались зуботычинами вразумить ошалевших от ужаса молодых матросов, но и они сами не знали, ради чего стараются. Из орудий какого сорта надлежит в конце концов стрелять?!
Адмирал де Овьедо не поддался панике. Он раньше всех понял, что произошло. Первое, что он сделал, это повернулся к дону Антонио и, остро посмотрев в его бледное, расплывшееся от ужаса лицо, негромко сказал:
— Это ловушка, как я и думал.
После этого он попытался отыскать своего трубача. Нашел он его лежащим на палубе у себя за спиной. Голова его была раздроблена большим обломком реи, рухнувшим сверху. Адмирал поднял горн и приложил к губам.
Первая команда была подана рулевому, ему было велено закончить поворот. Дон Рауль помчался вниз, где, осыпая канониров отборными кастильскими ругательствами, заставил продолжить приготовления к стрельбе.
Какая бы то ни было связь с другими судами была потеряна. Они блуждали в клубах порохового дыма сообразно с судорожными решениями своих капитанов. Несмотря на сложность и полную неопределенность обстановки, «Вальядолид» и «Мерида», галион, шедший третьим в кильватерной колонне, вышли на линию огня. Испанцев подбадривала мысль о том, что, несмотря на это внезапное нападение, у них вдвое больше кораблей, чем у разбойников, и каждый в отдельности корабль значительно сильнее корсарского. Стало быть, рано или поздно победа должна склониться на их сторону.
Из тридцати шести орудий левого борта, имевшихся у двух испанских судов, заставить полноценно трудиться удалось лишь двадцать четыре, но и этого хватило, чтобы капитан Шарп почувствовал, что до победы еще далеко. Ядром с «Мериды» разнесло бушприт «Эвеланжа», осколками был в клочья изодран кливер.
— Мы подрезали хвосты испанским псам, но они продолжают огрызаться! — крикнул капитан Шарп. Его корабли сделали очередной залп и тут же по команде сделали поворот «все вдруг», то есть к тому моменту, когда испанцы перезарядили свои пушки, корсарские суда повернулись к ним носовой частью, в несколько раз снизив уязвимую площадь.
— Кто-то сказал, что они стоят на якорях! — взревел дон Фернандес.
Испанские пушки прогремели почти впустую. Только на «Виктории» разворотило носовую каюту.
Адмирал собирался отдать очередную команду, но тут кто-то закричал у него за спиной:
— «Саламанка» тонет!
Все, кто услышал, оглянулись.
Клубы порохового дыма расползлись в разные стороны, и всем стала видна завалившаяся на левый борт «Саламанка», большой тридцатишестипушечный галион прошлогодней постройки. Позолоченная фигура на ее носу почти касалась щекой зеленоватой воды. Последние матросы прыгали с борта в воду и старались отплыть как можно дальше, чтобы не затянуло водоворотом.
Адмирал не мог себе позволить долгих переживаний, он скомандовал своим орудиям — залп.
— Но где остальные наши корабли?! — сердито спросил дон Антонио.
Дон Фернандес повернул к нему искаженное яростью лицо:
— А вы прислушайтесь — и все поймете! — И он указал горном в сторону выхода из бухты. Не было никаких сомнений — оттуда тоже доносились звуки канонады.
Дон Антонио хотел что-то сказать, но его желание заглушил грохот корсарских ядер, крошивших дубовую обшивку «Вальядолида».
— «Мерида» горит! — сказал Рауль, вытирая со лба пороховую копоть.
— Вижу. И поэтому нам здесь больше нечего делать, — сказал адмирал.
— Но проклятые разбойники атакуют! — крикнул дон Антонио, лишившийся своего парика и приобретший от этого особенно перепуганный вид.
В его крике звучал извечный страх испанского солдата перед корсаром: не было для него ничего
