смерть!
И все же… отец заставил Торака поклясться, что он отыщет Гору. И он сказал: «… постарайся не возненавидеть меня за это… потом».
Потом. Когда узнаешь.
К действительности Торака вернул шершавый язык волчонка. Тот лизал ему руки. Волку явно нравился вкус сыромятной кожи, и Торак ощутил в душе искорку надежды. Если заставить волчонка не лизать ремни, а кусать их…
Но пока Торак размышлял, как сказать это по-волчьи, от большого костра к нему направился какой-то мужчина. Это был Хорд.
Торак в ужасе зарычал на волчонка, приказывая немедленно прекратить возню с ремнями, но волчонок был слишком голоден и не обратил на это предупреждение никакого внимания.
Впрочем, волчонок Хорда совершенно не интересовал. Он остановился у небольшого костерка, горевшего перед входом в жилище, и гневно уставился на Торака, грызя ноготь большого пальца.
— Ты никакой не Слушающий! — рявкнул он. — И никак не можешь им быть!
— Вот и скажи это всем остальным! — огрызнулся Торак.
— Разве какой-то мальчишка способен убить этого медведя? Мы в твоей помощи не нуждаемся! Я и сам могу это сделать. Я могу спасти все племена!
— Вряд ли тебе представится такая возможность! — сказал Торак.
Он чувствовал, что волчонок начинает теребить сыромятные ремешки своими остренькими передними зубами, и стоял очень спокойно, чтобы не спугнуть звереныша. В душе он просил одного: только бы Хорд не вздумал заглянуть ему за спину.
Но Хорд, похоже, был слишком возбужден, чтобы заметить что-то подозрительное. Он молча метался перед Тораком, потом вдруг остановился и снова повернулся к нему:
— Ты ведь его видел, верно? Ты видел этого медведя? Торак удивился:
— Ну да, видел. Он ведь отца моего убил.
И Хорд, настороженно оглянувшись через плечо, прошипел:
— Я тоже его видел!
— Где? Когда?
Хорд вздрогнул, словно ожидая внезапного удара, но ответил:
— Я довольно долго жил на юге в племени Благородного Оленя. Учился там колдовству. Саеунн, — он мотнул головой в сторону старой колдуньи, по-прежнему беседовавшей с вороном, — этого хотела. — Хорд снова принялся терзать ноготь большого пальца, уже и без того изгрызенный до крови. — Я был там, когда этого медведя поймали, и видел… как все случилось.
Торак во все глаза смотрел на него.
— Что значит «случилось»? — выдохнул он.
Но Хорд, не ответив, отошел от него к большому костру.
Миновала полночь, взошла ущербная луна, а Совет племен все продолжался. Волчонок по-прежнему лизал и теребил зубами ремешки, которыми были связаны руки Торака, но узлы были крепкие, и такому малышу они, похоже, пока были не по зубам. «Не останавливайся, — беззвучно молил Торак волчонка. — Пожалуйста, не останавливайся…»
Ему было слишком страшно, так что голода он почти не чувствовал, но в схватке с Хордом он получил немало ран и ушибов, к тому же болезненно ныли плечи, руки и ноги, ведь он давно уже стоял у этого столба связанный. Даже если Волку удастся разгрызть ремни, вряд ли у него, Торака, хватит сил, чтобы убежать достаточно далеко. А впрочем, он вряд ли сумеет хотя бы мимо сторожей проскользнуть незамеченным…
Из головы у него не шли слова Хорда: «Я видел, как все случилось…»
Из рассказа Хорда он почерпнул и еще кое-какие полезные сведения. Хорда посылали учиться к колдунам племени Благородного Оленя, и мать Торака тоже была из этого племени. Матери он не знал, она умерла, когда он был совсем маленьким; но если племя Ворона дружит с племенем его матери, то, может быть, ему удастся уговорить их отпустить его и Волка…
Снаружи послышались быстрые шаги. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-то увидел, как Волк грызет его путы!
Торак едва успел предупреждающе фыркнуть — к счастью, на этот раз волчонок тут же повиновался, — и перед ними возникла Ренн; она жевала жареную заячью ногу. Ее острый взгляд сперва скользнул по волчонку, с самым невинным видом сидевшему в темном углу; потом она с ног до головы с большим подозрением осмотрела Торака. Он сердито на нее глянул, взглядом требуя, чтобы она не подходила к нему слишком близко.
Мотнув головой в сторону собравшихся, он спросил, присутствуют ли на Совете люди из племени Волка.
Ренн покачала головой.
— Из этого племени мало кто в живых остался. Так что не надейся: тут тебя на волю никто не выпустит!
Торак промолчал и незаметно подергал ремень, стягивавший его кисти: ремень немного ослаб, как это всегда бывает с сыромятной кожей, если ее намочить. Ах, если б эта Ренн поскорее убралась отсюда!
Но она упорно не желала никуда убираться.
— Никого из племени Волка здесь нет, — повторила она, откусив новый кусок зайчатины, — зато представителей других племен хватает. Вон, смотри, Желтая Глиняная Голова из племени Зубра. Их племя живет в самой чаше Леса и вечно молится своим духам-покровителям. Они считают, что и сейчас нужно просто попросить о помощи Великого Духа. А этот человек с топором — из племени Кабана. Он предлагает устроить в Лесу большой пожар — чтобы огонь стоял стеной! — и так отогнать медведя к Морю. Женщина с красной прядью в волосах — она выкрасила волосы кровью земли — из племени Благородного Оленя. Но я так и не поняла пока, что она предлагает. С людьми из этого племени никогда ничего нельзя сказать наверняка.
«Чего это она так разговорилась? — думал Торак. — Чего ей от меня нужно?»
Но решил все же поддержать разговор, чтобы отвлечь внимание Ренн от волчонка, и сказал:
— Моя мать тоже была из племени Благородного Оленя. Может быть, эта женщина ее знала. А вдруг она какая-нибудь моя родственница? Вполне возможно…
— Она сказала, что не знает тебя. И не собирается тебе помогать.
Торак минутку подумал и спросил:
— Ваше племя ведь дружит с племенем Благородного Оленя, верно? Твой брат сказал, что учился у них колдовству.
— Ну и что?
— Он… он сказал еще, что видел, «как все случилось», ну, с тем медведем. Что «случилось»? Ты не знаешь?
Ренн, прищурившись, недоверчиво посмотрела на него.
— Мне очень нужно это знать! — сказал Торак. — Он убил моего отца.
Ренн изучала обглоданную заячью ногу.
— Хорда отдавали туда на обучение, — начала она, и в голосе ее послышалось затаенное презрение. — Знаешь, что это значит? Человека отсылают в другое племя, чтобы он завел там друзей и, возможно, выбрал себе жену.
— Я слышал об этом обычае, — сказал Торак. Волк у него за спиной снова жадно обнюхивал кисти его рук, стянутые ремнем. Он попытался пальцами оттолкнуть его морду, но это не помогло. «Только не сейчас, — подумал он. — Пожалуйста, только не сейчас!»
— Он прожил у них девять лун, — сказала Ренн, выискивая на заячьей косточке кусочки мяса. — Они самые лучшие колдуны во всем Лесу. Потому он к ним и пошел. — Губы ее насмешливо изогнулись. — Хорд любит быть самым лучшим. — Она вдруг нахмурилась: — А что это делает твой волчонок?
— Ничего, — чересчур поспешно заявил Торак. А Волку беззвучно сказал по-волчьи: «Перестань! Уходи прочь!»
Но волчонок, разумеется, его не послушался. Торак, сделав вид, что ничего не случилось, снов;
