его — беспомощно валяющегося на земле и совершенно больного?
И вдруг такой знакомый спокойный голос, словно отец снова был рядом с ним, шепнул ему: «Не бойся. Если медведь действительно подойдет близко, волчонок успеет предупредить тебя. Запомни, Торак: нюх у волка такой острый, что он может почуять даже дыхание рыбы. А слышит он так хорошо, что расслышит и движение облаков».
«Да, — подумал Торак, — волчонок предупредит меня. Это все-таки уже кое-что. Я хочу умереть с открытыми глазами и встретить смерть лицом к лицу, как мужчина. Как мой отец».
Где-то очень далеко раздался лай собаки. Не волка — собаки!
Торак нахмурился. Собаки означали присутствие людей, а в этой части Леса никаких людей быть не должно.
Ведь не должно, правда?
И тут он снова провалился во тьму — прямо к медведю в когти.
Глава 5
Близилась ночь, когда Торак наконец проснулся. Он проспал почти целые сутки.
Его одолевала страшная слабость, и ужасно хотелось пить. Зато раненая рука стала гораздо холоднее и уже не так сильно болела. Жар тоже спал.
Но волчонок исчез.
Торак с изумлением заметил, что ему это небезразлично, что он, пожалуй, даже беспокоится, не случилось ли с волчонком чего. «Да ладно, — решил он. — Что мне какой-то волчонок!»
Пошатываясь, он добрел до реки и напился, потом снова раздул костер и подбросил в него топлива. На это он потратил все свои силы, так что пришлось передохнуть и съесть последний земляной каштан, закусив его горсткой щавеля. Щавель был жесткий и очень кислый, но Торак почувствовал, что сил у него прибавилось.
А волчонок все не появлялся.
Торак подумал даже, не позвать ли звереныша волчьим воем. Но ведь если он откликнется и придет, то, конечно же, сразу попросит есть. И, кроме того, вой может привлечь внимание медведя. Так что выть Торак е стал, а натянул башмаки и пошел проверить свои ловушки.
Закинутые им лески с крючками были пусты; лишь на одном крючке болтался начисто обглоданный скелет маленького окуня. А вот с силками Тораку повезло больше: в один из них попался небольшой глухарь, который еще слабо трепыхался. Мясо!
Бормоча слова благодарности духу несчастного глухаря, Торак свернул птице шею, выпотрошил ее и мгновенно проглотил еще теплую печенку. Печенка оказалась довольно противной, горькой и скользкой, но он слишком изголодался, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Почувствовав себя несколько увереннее, он привязал глухаря к поясу и пошел проверить ловушку из палок и камня.
Он испытал неожиданное облегчение, когда увидел волчонка. В ловушку тот не попался, а сидел возле мертвой матери, время от времени трогая ее лапкой. При виде Торака волчонок бросился к нему, оглядываясь на мертвую волчицу и возмущенно повизгивая. Он хотел, чтобы Торак объяснил ему, в чем дело.
Торак вздохнул. Разве он может объяснить, отчего приходит смерть, если и сам этого не понимает?
— Ну, пошли, — сказал он, не подумав, что говорит не по-волчьи.
Волчонок насторожил уши, пытаясь понять.
— Тут нам делать нечего, — нетерпеливо прибавил Торак. — Пошли.
Вернувшись к шалашу, он ощипал глухаря, надел его на палку и пристроил над костром. Волчонок то и дело пытался его достать.
Наконец Тораку это надоело; он ткнул волчонка носом в землю и прорычал:
«Не смей! Это мое!»
Волчонок покорно лег возле него, слегка повиливая хвостом, а когда Торак отпустил его морду, перевернулся на спину, показывая свое светлое пушистое брюхо и заискивающе улыбаясь — словно просил прощения. Потом он отполз на безопасное расстояние, из вежливости пригибая голову к земле и все еще виляя хвостом.
Торак кивнул: он был удовлетворен преподанным уроком. Этот волчонок должен усвоить: вожак в стае — он, Торак, иначе в будущем не оберешься неприятностей.
«В каком еще будущем?» — вдруг сердито нахмурился он. В его будущем никакого волчонка быть не должно!
Но запах жарящегося мяса отогнал прочь все мысли. В костер с шипением капал жир. Торак сглотнул слюну. Он быстро оторвал глухариную ножку, сунул ее в развилку березы в качестве подношения хранителю своего племени и принялся за еду.
Вкуснее он ничего в жизни не пробовал. Он тщательно разжевывал каждый кусочек мяса, обсасывал каждую косточку, хрустел поджаристой корочкой. И старался не смотреть в ту сторону, откуда за каждым кусочком, исчезавшим у него во рту, следили два больших янтарных глаза.
Наевшись, Торак вытер рот тыльной стороной ладони. Волчонок по-прежнему не сводил с него глаз.
Торак тяжело вздохнул и буркнул:
— Ну ладно, ладно.
Оторвав вторую глухариную ногу, он швырнул ее волчонку.
Ножка исчезла в зубастой пасти в мгновение ока, и волчонок снова с надеждой посмотрел на Торака.
— Больше у меня нет, — сказал тот.
Волчонок нетерпеливо взвизгнул и уставился на кости, которые Торак держал в руках.
Кости были почти дочиста обглоданы, но из них еще вполне можно было сделать, например, иглы для шитья или рыболовные крючки; из них можно было бы даже сварить похлебку, хотя у него ведь все равно нет посуды для варки…
Чувствуя, что это ему еще, возможно, аукнется, Торак отломил половину обглоданного птичьего скелета и кинул волчонку.
Тот быстро раздробил косточки своими мощными челюстями, проглотил их и, свернувшись клубком, тут же уснул, превратившись в уютный посапывающий комок теплой серой шерсти.
Тораку тоже очень хотелось спать, но он понимал, что этого делать нельзя. Когда спустилась ночь, принеся с собой холод, он сидел, глядя в огонь. Теперь, когда ему удалось сбить жар и хорошенько поесть, наконец-то можно было как следует раскинуть мозгами.
Перед глазами у него стояла поляна с мертвыми оленями и страшные глаза медведя, одержимого злым духом. Да, отец так и сказал: «В этого медведя вселился какой-то злой дух из Иного Мира; из-за него этот зверь стал таким злобным».
Но что это такое — злой дух?
Этого Торак не знал. Он довольно много знал об охотниках и дичи: о рысях и росомахах, о зубрах и об оленях, но с другими обитателями Леса был почти не знаком.
Он знал только, что хранители разных племен стерегут людские стоянки, а души людей, утратившие свое тело, обречены стонать ненастными ночами среди ветвей и вечно искать свое племя, с которым расстались навсегда. Он знал, что злые духи ненавидят все живое и порой, когда им удается вырваться из Иного Мира и подняться над землею, они приносят в мир живых всякие беды и болезни. Он знал, что Тайный Народ живет внутри скал и рек точно так же, как племена людей — в своих жилищах, и что представители Тайного Народа кажутся прекрасными, пока не повернутся к тебе спиной, и тогда становится видно, что внутри они полые, точно ствол гнилого дерева.
Что же касается Великого Духа, правящего всем миром, который посылает и дождь, и снег, и добычу, то о нем Торак знал меньше всего. А до сих пор он даже и не думал о нем. Он казался ему слишком далеким, этот невероятно могущественный Дух, которого никто никогда не видел, но который, говорят, летом
