– Ужас! Безумие!
– Не могу с вами не согласиться, мадемуазель, – нарушил тишину голос маркиза.
Престарелый кардинал нетвердым голосом осведомился:
– Мы можем начинать? Благословляю вас, дети мои.
– Да, святой отец, да, – сказал Оноре, подводя кардинала к нам с маркизом.
– Какое чудное утро, – проворковал старичок. – Да?
– Святой отец в маразме, – заявил маркиз. – Он невменяем!
Нас обвенчал в библиотеке замка безумный итальянский прелат при двух свидетелях: Оноре и Филиппа, как того и требует закон. В конце церемонии прелат извлек откуда-то из глубин своего облачения соответствующий документ.
– Да благословит Господь барона и баронессу, – сказал священник, протягивая для поцелуя руку.
Глядя на нас слезящимися глазами, он предложил нам поцеловаться в знак скрепления союза. Арманд Валадон громко захохотал:
– Он думает, что я – барон. Наш брак недействителен!
– Обряд имеет законную силу, – холодно возразил Филипп. – Можете быть уверены.
И в этот момент в комнату ворвались дядя Тео и настоящий барон.
– Элиза, где ты была? – набросился на меня дядя. – Все спрашивают…
Тео посмотрел на кардинала, потом на маркиза, потом взгляд его упал на документ на столе. Дядя все понял.
– Милосердный Боже, – выдохнул он и тяжело опустился на стул. Барон начал что-то щебетать по- немецки.
– Маркиз де Пеллиссьер – тот самый человек, которого мы искали, – заявил Оноре. – Он предпочел женитьбу на Элизе неминуемой смерти. Церемония состоялась несколько минут назад.
– Вы с ума сошли? – спросил дядя Тео, сжимая побелевшими пальцами подлокотник кресла. – Вы понимаете, что вы сделали?
– Не беспокойся, дядя, барону все будет возмещено, обещаю.
– О браке не может быть и речи, слышите вы? Я добьюсь аннулирования документа! Я запрещаю!
– Свадьба? Похороны? Церемония? – вмешался барон. – Я ничего не понимаю. Что сделала моя золотая девочка?
И тут началось. Дядя сыпал словами, пытаясь что-то внушить барону, барон безутешно рыдал, Филипп и Оноре отстаивали законность обряда, а кардинал кротко улыбался всем присутствующим. Арманд Валадон стоял у открытого окна, не принимая участия в общем сумасшествии, и безмятежно любовался фонтанами огней. В полночь планировался грандиозный фейерверк, долженствующий ознаменовать счастливое событие – объединение домов фон Мейеров и Лесконфлеров. Фейерверк пустили точно в назначенный час, но никто из присутствующих в комнате, за исключением маркиза, так и не насладился зрелищем.
Дядя Тео наконец заметил моего новоявленного супруга и потребовал от него немедленно увезти меня из замка. Филиппу пришлось с полчаса уговаривать дядю смилостивиться и разрешить мне остаться до утра, чтобы Оноре смог сопровождать нас с маркизом до его поместья под Парижем.
Я подошла к дяде и хотела обнять его, но он отстранился.
– Не надо, Элиза, мне и так хорошо. Я должен был предвидеть, что ты в конце концов поступишь по- своему. Дурак я был, ожидая от тебя и братьев послушания. Все вы, корсиканцы, дикари, и ваш Бонапарт не исключение!
Если уж дядя решился помянуть Наполеона, то, видно, он и вправду был здорово расстроен. Даже Филиппу не удалось примирить его с происшедшим. В конце концов нас с маркизом выпроводили из библиотеки.
– Я покажу вам спальню, – обратился Филипп к Валадону.
Сердце мое упало. «Боже, только не это», – подумала я.
– И вы собираетесь проследить за тем, чтобы я исполнил супружеский долг? – холодно поинтересовался маркиз.
Филипп напрягся.
– Милорд, у нас у всех выдался нелегкий вечер, так давайте вести себя как джентльмены…
– Но я могу надеяться, что меня по крайней мере не проткнут шпагой, сделав мою жену вдовой еще до того, как она вкусит семейных радостей? – Маркиз обернулся ко мне: – Пойдем, дорогая, к гостям, ведь этот бал устроен в честь твоей свадьбы, не так ли? – Он взял меня под руку и твердой рукой повел в залу, полную гостей, не имеющих ни малейшего представления о драматических событиях, разыгравшихся в библиотеке. – По всем правилам мы должны явиться на бал вместе.
– Нет!
Я попыталась вырваться, но у Валадона была железная хватка. Я умоляюще посмотрела на братьев, но они отвели глаза: я стала женой маркиза, его собственностью, и он был волен поступать со мной по своему усмотрению.
– Я умоляю вас, – обратилась я к мужу, – избавьте меня от необходимости выходить к гостям вместе с вами.
Маркиз окинул меня равнодушным взглядом.
