Жан отшатнулся, и я, поджав к груди ноги, заскулила, как раненый зверь.
Вот, значит, что сделал со мной капитан Фоулер, вот в чем состояло его завещание: он уничтожил во мне женщину. В голове моей звучал его дьявольский смех, догнавший меня откуда-то из глухих подземелий ада.
Жан гладил меня по голове, шептал какие-то тихие ласковые слова.
– Прости меня, Жан! Поверь, я и представить не могла, что это случится. Господи, что же со мной происходит? Лучше бы мне умереть! Почему ты не убьешь меня?
– Прекрати, – резко сказал Жан. – Я сам виноват. Повел себя как зеленый мальчишка, я должен был знать, что такое возможно.
– Но это так… так несправедливо к тебе, – прошептала я сквозь слезы.
– Не смертельно, – криво усмехнулся Жан. – Спи, моя хорошая. Не надо торопить события. У нас еще вся жизнь впереди.
Я упала лицом в подушку.
– Никогда, никогда не будет так, как раньше. Я… я – калека!
– Надо почаще обращаться к Библии, дорогая. Даже к калекам приходит исцеление, – сказал он, нежно поцеловав меня. – Не бойся, Элиза. Обещаю тебе, все будет хорошо.
– Не оставляй меня сегодня одну, Жан, прошу тебя. Прошу тебя, останься.
– Ты хочешь, чтобы я спал с тобой?
Я кивнула.
– Ты не пихаешься, не кричишь во сне?
– Нет.
– Тогда придется остаться.
Жан глубоко вздохнул.
– Уж эти мне женщины, кого хочешь уломают.
Жан погасил свечи и вытянулся под одеялом рядом со мной, но мне казалось, что нас разделяет целый океан. Долго мы лежали в тишине.
– Ты спишь? – тихонько спросила я.
– Разумеется, сплю, – ответил он ворчливо. – Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы ты снова обнял меня.
– Господи, – простонал он. – Ладно, придвигайся поближе.
Я положила голову ему на плечо и прижалась к нему.
– Ты всегда такой брюзга в постели?
– Всегда, – ответил он, сжимая меня в объятиях. – Женщины, как я заметил, расцветают, когда на них ворчат.
– Жан, ты душка. Ты знаешь, я ведь считала, что ты единственный из знакомых мне мужчин, кто не умеет дразниться.
Я поцеловала его в щеку и потерлась бедром о его бок. Он шлепнул меня по заду.
– Если ты не прекратишь сейчас же, я тебя побью.
Я клятвенно пообещала больше не хулиганить. Чуть погодя я спросила:
– Жан, у тебя вправду шестнадцать любовниц?
– Конечно.
– И ты держишь их всех в одном доме в Новом Орлеане?
– Разумеется, Элиза. У каждой есть своя комната, и, когда я приезжаю в город, я должен посещать их всех, одну за другой.
– Должно быть, это весьма утомительно.
– Верно, – согласился Жан, – но человек должен нести ответственность за тех, кто от него зависит. Кстати, я и тебя собираюсь поселить туда же.
– Очень мило с твоей стороны. И какой ты мне присвоишь номер? Первый или семнадцатый, последний?
Жан задумался всего на мгновение.
– Ввиду несовершенства человеческого организма, как ты понимаешь, с каждым разом требуется все более опытная партнерша. Поэтому лучших я берегу напоследок. Поскольку ты начинающая, придется тебе начинать карьеру с самого низу, то есть номером первым. Однако в твоем положении есть некоторое преимущество: тебе я буду доставаться свеженьким.
Я перевернулась и оказалась сверху Жана. Шутливо взъерошив ему волосы, я сказала:
– Я не хочу начинать снизу, я отказываюсь. Я хочу быть первой, и последней, и самой лучшей. Я хочу быть такой, Жан, чтобы тебе и смотреть на других не хотелось. Ты будешь приходить ко мне и брать меня шестнадцать раз подряд, и с каждым разом тебе будет все лучше и лучше.
