Улыбка слетела с жестких губ, и он легко опрокинул меня на землю. Прижав к земле мои раскинутые руки и ноги, он целовал меня вновь и вновь, и всякий раз язык его проникал все глубже. Я задыхалась от злости и страха.
– Тебе не нравится, когда целует мужчина? – прошептал он хрипло.
– Я ненавижу тебя, – повторяла я сквозь всхлипы. – О проклятие, отпусти меня! Отпусти!
Сердце мое бешено колотилось, ноги дрожали от придавившей их тяжести. Я перестала сопротивляться и закрыла глаза; затем, почувствовав, что он отпустил мои руки, вцепилась ногтями ему в лицо и едва не закричала от радости, когда он, взвыв от боли, отпрянул. Но победа оказалась пирровой. Мой мучитель наотмашь ударил меня по лицу. В ушах зашумело, перед глазами поплыли круги, и мне показалось, что я умираю.
Когда я снова открыла глаза, при виде его кривой усмешки мне стало по-настоящему страшно. Я закричала, но он, зажав мне рот, навалился на меня. Я почувствовала, как его восставшая плоть пронзила меня, как стальной клинок, с такой яростью, что я, клянусь, слышала треск раздираемого тела.
– Мой Бог, – выдохнула я, – не оставь меня.
Он взял мое лицо в свои сильные ладони и заглянул мне в глаза.
– Что ж, я польщен. Как мило было с твоей стороны сохранить для меня девственность, маленькая разбойница. Ты, должно быть, угробила не меньше дюжины конюхов для того, чтобы преподнести мне этот роскошный подарок.
Мне было страшно больно, и я заплакала навзрыд. Он притянул меня к себе и не отпускал, пока я не успокоилась. Страх и боль понемногу утихли, уступив место всепоглощающей ненависти и отвращению. Он начал двигаться, вначале медленно, почти нежно. Я прикусила губу, чтобы не закричать. Движения все убыстрялись, пока через некоторое время, показавшееся мне вечностью, все не закончилось. Он вздрогнул и затих.
Наконец он встал, а я, вне себя от стыда и омерзения, свернулась клубочком на траве, поджав к подбородку ноги.
– Ты поплатишься за это, – произнесла я сквозь слезы. – Клянусь всем, что мне дорого, ты поплатишься за это своей жизнью.
– Не сомневаюсь, – кратко ответил он, – Я играючи мог бы прикончить тебя, маленькая мегера. Удивительно, как это никто до сих пор не научил тебя, как себя вести. Представить не могу, как хозяин мирится с твоей дерзостью. Прощай. Отдых вряд ли можно отнести к разряду приятных, но я по крайней мере освежился. – И незнакомец разразился долгим смехом.
Что-то упало в пыль рядом со мной. Золотой луидор. Я продала свою девственность за один золотой луи. Вскочив на ноги, я швырнула луи вслед мерзавцу, но он уже успел сесть на лошадь и не потрудился даже оглянуться.
– Подонок, тварь, – кричала я вдогонку, – ненавижу тебя!
До моих ушей донесся звук его смеха, но он так и не повернул головы. Вскоре он пропал из виду. Тошнота подкатила к горлу. Я упала на колени. Меня выворачивало, слезы лились из глаз. Наконец я успокоилась и пошла к ручью, чтобы смыть грязь и кровь, затем вернулась за чулками и туфлями. Одевшись, я побрела к дому, не чувствуя ни скорби, ни боли – совсем ничего. Та Элиза, которая вошла в этот лес, ничего общего не имела с Элизой нынешней. Я ушла с полянки, ни разу не оглянувшись на то место, где он осквернил меня.
Глава 2
СВАДЬБА
К замку я подошла уже в темноте. Чувствуя себя не в силах кого-либо видеть, я хотела одного – добраться до своей комнаты незамеченной. По черной лестнице я поднялась на второй этаж, и тут меня перехватил Оноре.
– Господи, Элиза, что с тобой? Мы тут с ума сходим, я хотел было уже идти на поиски…
Брат запнулся, обеспокоенно глядя на мои спутанные волосы, заплаканные глаза и испачканное платье.
– Элиза, все в порядке? – Он заглянул мне в глаза. Я молчала. Оноре встряхнул меня за плечи и требовательно повторил:
– Что случилось? Ради Бога, скажи что-нибудь!
Слезы подступили к глазам. В конце концов, Оноре – мой брат, и он любит меня.
– Я… Все хорошо, Оноре, правда, – прошептала я и заплакала.
– Неправда, – угрюмо констатировал он. – Ты говоришь, что все хорошо, а выглядишь так, будто тебя целую милю тащили по грязи. Почему ты плачешь, Элиза? Расскажи мне, что произошло?
– Мужчина, – сбивчиво начала я, захлебываясь слезами, – в лесу, возле заводи, где мы купаемся. Ты знаешь это место.
Оноре выпустил мою руку.
– Господи, – упавшим голосом сказал он, – это я во всем виноват. Он… Он тебя обидел?
Я поняла, что он имел в виду. Уставившись взглядом в пол, я кивнула.
– Кто он? – потребовал ответа Оноре, схватив меня за плечи. – Клянусь, я убью его!
– Не знаю, Оноре. Я никогда раньше его не видела.
– Какое оскорбление! – Оноре вцепился себе в волосы. – Я отыщу и убью его! Клянусь тебе, Элиза!
– Убей его, – горячо выдохнула я, стиснув руку брата. – Сделай это ради меня! Он был таким… таким…
