Младенец Андрей был точной копией Петьки, вернее — Петьку можно считать слепком десятимесячного Андрея.
У Марины и Мариванны появилась навязчивая идея окрестить Петьку.
— Зачем? — спрашивал Андрей. — Кто у нас верующий?
— Никто не верующий, — тихо, но упрямо отвечала Мариванна, — в церковь не ходим. Да разве в душе нет Бога?
— Всех крестят, — напирала Марина, — чем Петечка хуже?
Женщин неожиданно поддержал Семен Алексеевич:
— Есть порядок крестить, надо соблюдать. А то вырастет Петька и в претензии — почему, мол, басурманом меня оставили.
Оставшись в меньшинстве, Андрей махнул рукой — делайте, что хотите.
Марина выяснила, что обряд крещения нынче во всех церквях поставлен на поток: надо прийти в десять утра, заплатить в церковную кассу, купить свечи, иметь для ребенка специальную рубашечку и крестик. Также необходимы крестная мать и крестный отец.
В этом качестве были выбраны Мариванна, чуть не расплакавшаяся от счастья, и Семен Алексеевич. Сбылась мечта Марины увидеть Петечку в девчачьем наряде. Крестильная рубашечка представляла собой длинное белое кружевное платьице. Золотой крестик Мариванна хотела купить на свои деньги, но Семен Алексеевич воспротивился: скинемся вы и я, как крестные родители.
Андрей, когда увидел крестик на золотой цепочке, вспылил:
— Чтобы я этих бирюлек у Петьки на шее не видел!
— Только для обряда, — успокоила Марина, — потом уберем в шкатулочку, я уже присмотрела хорошенькую, серебряную, в нее и Петечкин локон, и первый выпавший зубик…
— Вещдоки будешь собирать? Валяй, не забудь образцы кала и мочи.
— Когда ты вот так грубишь, — прозорливо заметила Марина, — чувствую, маскируешь слабость, которой стыдишься. Андрей! В твоем нежном отношении к сыну нет ничего стыдного!
— Поучи меня! Тренируй свои психологические наблюдения на Мариванне и дедушке!
— А! Теперь и ты усек? Заметил, что они за ручки держатся?
— Ничего я не заметил. Просто не люблю, когда мне про меня безапелляционно объясняют с умным видом.
— Учту, дорогой!
Поначалу Андрей не хотел ехать в церковь и участвовать в религиозных представлениях. Но в волнении сборов (Петьке, конечно, понадобилась опять большая сумка вещей, на пару часов из дома отбывает), предпраздничных хлопот Андрей почувствовал себя циником, отравляющим родным людям торжество.
— Не видел рождения, — упрекнула Марина, — так хоть в крещении сына поучаствуй!
И Андрей повез всю компанию в церковь.
Храм Рождества Пресвятой Богородицы выбрала Марина, не поленившаяся проехать и осмотреть все церкви в округе. Выбор был исключительный! Огороженная забором, церковь с постройками выглядела оазисом старины среди урбанистического примитива. Вошли в ворота — и точно в другом мире оказались, даже воздух сменился… Нищенка, вполне цивильно одетая тетенька, протянула руку за подаянием и авторитетно похвалила:
— Крестить маленького несете? Хорошая церковь, намоленная!
В самом обряде Андрей легко усмотрел комическое: Мариванну и Марину в платочках и с поглупевшими трепетными лицами, такими же, как у шеренги (человек пятнадцать) крестных с голенькими младенцами, выстроенными полукругом, который замыкали трое парней бандитского вида, с наколками на груди и в плавках. За их спинами стояли крестные — такие же отморозки. Процедура крещения была негигиеничной — всех новообращенных поп чем-то поил с одной ложки (привет, микробы!). Но ирония и сарказм Андрея не выпячивались, не лезли на первые места в мыслях и ощущениях, обстановка храма гасила пошлую браваду.
Батюшка, толстый и старый, похожий на Деда Мороза, но безоговорочно, с первого взгляда — мудрый и добрый той добротой, которая не эгоистическое желание быть всеми любимым, а долгий жестокий путь познания, — позволял себе шутки, отвлекаясь от процедуры, назвал родственников-зрителей с фотоаппаратами и видеокамерами корреспондентами и велел стоять в стороне, не мешать…
В какие-то моменты обряда, во время молитвы, всем полагалось креститься. Батюшка узрел, что Андрей стоит пень пнем, вонзился взглядом:
— А ты чего прохлаждаешься? Не отсохнет рука крест наложить в Божьем храме!
И Андрей послушно, точно он был младшим школьником, а батюшка — директором школы, которого все боялись до икоты, поднял руку и неумело перекрестился…
Когда на Петьку из купели простым кухонным ковшиком лили воду и звучало: «Крещается раб Божий Петр…» — Андрей поразился никогда в их обиходе не звучавшему формальному имени своего сына — Петр… Петр Андреевич…
Обряд крещения был не короток и не тороплив. Батюшка перешел к алтарю. Ему подавали младенцев, бормоталась молитва… Девочек подносили к иконам — как бы поцеловать, мальчиков вносили в алтарь… Пыхая одышкой, батюшка держал на руках десятикилограммовых карапузов, вел за руку детей постарше и татуированных бандитов…
Андрей заглянул в соседний придел и увидел, что там закончилось отпевание, выносили гроб с покойником. Все как у нас, подумал Андрей, поминки и крещение. Жизнь продолжается.
Он совершенно не разбирался в православных святых, в иконах и прочей церковной атрибутике. Но нашел глазами икону, на которой был изображен святой, показавшийся наиболее авторитетным, торопливо перекрестился и мысленно взмолился: «Святой! Пардон, имени не знаю. Но сделай так, чтобы мой бизнес- проект приняли, чтобы я мог прокормить свою семью!»
И тут же Андрей воровато оглянулся: не заметил ли кто его порыва?
Оказывается, у крещения была своя здравица. Крещеным говорили: «Поздравляем с христианством!»
Поздравляя новоокрещенных, люди плакали и не стыдились. Андрея отнесло толпой к бандитам (вид у них был совершенно вдохновенный), пришлось сказать:
— Поздравляю с христианством!
— Спасибо, мужик! Такое дело… проняло до потрохов… Если у тебя проблемы в Северном округе… давай визитку.
— Благодарю, сам как-нибудь.
Вышли из церкви и недосчитались Марины. Андрей вернулся. Его невеста у церковной лавки что-то писала на двух листочках.
— Кому послание? — спросил Андрей.
— Как бы… Богу. Один список — за упокой, это умершие. Второй — за здравие, это живущие. Батюшка озвучит во время молитвы. И я тебя строго прошу! Без насмешек!
— Молчу.
— Как зовут твою маму?
— Вера.
— Сестра Ольга, я уже записала, и своих тоже. Как звали твоего отца? — Марина перешла к списку «за упокой».
— Сергей, коль я Сергеевич.
— А твою бабушку?
— Анастасия.
— Кого еще забыли?
— Внеси Генку Панина и его отца Юрия Яковлевича, я перед ними виноват.
— Но разве они умерли? Сгорели на пожаре?
— В переносном смысле. Внеси их в предыдущий лист. Почему здесь нет ни тебя, ни меня? Бог не взял бы тебя в секретарши.
Особое состояние духа после крещения и посещения церкви, которое не испытал только виновник мероприятия — Петька, настроило всех на праздничный лад.
