обычно, к долгу сына, ученика, а просто рассказываю Юре о тяжёлом детстве его отца, сопоставляю условия, в которых учится сын, и какие для этого имел отец. Мне хочется, чтобы Юра понял, что он не имеет права учиться плохо, добиться в жизни меньшего, чем достиг отец. Разговор волнует меня, и я неожиданно для себя заканчиваю словами Ивана Николаевича:
– Вот как учились! А мы-то просим: «Учись, Юрочка, не ленись, сделай одолжение!»
Кажется, эта заключительная фраза производит на Юру наибольшее впечатление. Он сидит красный и пристыжённо хлопает ресницами.
Есть хорошая поговорка: «Надо, так и веник выстрелит!» Что ни даёт мне жизнь, я все тащу в свой «арсенал», все может мне пригодиться в моей борьбе за будущее детей.
Были у нас с Иваном Николаевичем разногласия и относительно поведения детей на улице. Надо сказать, что если дома между детьми и случались недоразумения, то во дворе они действовали «единым фронтом». И горе бывало тому, кто осмеливался обидеть кого-либо из них.
Признаться, мне не нравилось то, что они никому не давали спуску. И, когда они, придя домой, сияя глазами, рассказывали о том, как «лупили» Борьку за то, что тот, кидаясь камнем, попал Оле в ногу, я хмурилась и говорила, что драться некрасиво, унизительно.
– Ну да! Нас будут колотить, а мы будем стоять, смотреть?!
– Правильно! – говорил в таких случаях Иван Николаевич. – Всегда надо давать отпор!
Дети оживлялись, чувствуя поддержку отца, и с ещё большим азартом говорили о своей победе.
– Напрасно ты проповедуешь им свою теорию непротивления злу, – сказал мне как-то раз Иван Николаевич, когда мы остались одни. – Совершенно незачем воспитывать из них дрябленьких интеллигентов, которым каждый, кому не лень, будет давать по щекам…
Я возразила, сказав, что совсем не намерена воспитать из детей «дрябленьких интеллигентов», но что участие в драках, потасовках нахожу ниже человеческого достоинства и считаю необходимым внушить это детям.
– А ты заметила, что вот таких умненьких, кто боится своими руками дать хорошую таску обидчику и прячется за маменькину спину, обычно не любят и бьют во дворе? – спросил Иван Николаевич. – Заметила? А говоришь о достоинстве! Какое уж тут достоинство, если каждый тебя может безнаказанно ударить. Не достоинство это, а слабость, слюнтяйство! Нет, надо так себя поставить, чтобы каждый чувствовал, что ты можешь дать сдачи!
Не знаю, насколько прав Иван Николаевич, высказывая эту свою точку зрения. Я допускаю, что в отдельных случаях, может быть, и следует не оставаться в долгу. Но я никогда не смогла бы сказать сыну:
«Тебя побил Петька?! Иди побей его тоже!»
Мне кажется, что этой фразой очень легко сделать из сына забияку, скандалиста, который будет махать кулаками направо и налево.
В одном я была согласна с мужем, что никогда не надо поощрять жалоб детей и безоговорочно принимать их сторону. Дети сами разберутся, кто из них прав, кто виноват. Детские ссоры вспыхивают так часто и порой из-за таких пустяков, что не стоит брать на себя роль арбитра в них.
Страх многих родителей перед улицей мне кажется необоснованным. Конечно, очень важно знать, с кем дружат ваши сын или дочь, чтобы иметь возможность всегда вовремя «нейтрализовать дурное влияние». Но «плохие мальчишки» и «испорченные девчонки» не такое уж фатальное зло. Важно выработать в ребёнке «иммунитет» к этому злу. Тогда можно не опасаться, что к нему что-нибудь «пристанет».
В нашем дворе «отпетым» считался один мальчишка. И, признаюсь, у меня дрогнуло всё-таки сердце, когда я увидела Юру с ним. Но однажды Юра привёл мальчишку к нам в дом, и я заметила, с какой жадностью тот разглядывал в шкафу книги.
– Если хочешь, можешь взять что-нибудь почитать, – сказала я мальчику. Он выбрал «Детство» Горького. И с тех пор стал постоянным читателем нашей домашней библиотеки. Требовала я только одного – чтобы книга возвращалась в срок и чтобы всегда была обвёрнута в газету.
СЕМЕЙНАЯ ПЕДАГОГИКА
«Родительское требование к себе, родительское уважение к своей семье, родительский контроль над каждым своим шагом – вот первый и самый главный метод воспитания!» [6]
У Ивана Николаевича ещё со студенческих лет сохранилась скверная привычка читать во время еды. Известно, дурной пример заразителен. Однажды и девочки явились к столу с книгами. Лида держала раскрытым роман, Таня – учебник физики. Но тут уж я возмутилась и раз навсегда запретила детям читать во время еды. Девочки, хотя и неохотно, но подчинились, тем более что и отец отнёсся к этой затее неодобрительно, оставив за собой право читать за столом.
Я много раз говорила Ивану Николаевичу, что с педагогической точки зрения он поступает опрометчиво. Прежде чем требовать чего-либо от детей, надо проверить собственное поведение. И прочитала ему даже высказывание А. С. Макаренко по этому поводу. Вот оно:
«Ваше собственное поведение – самая решающая вещь. Не думайте, что вы воспитываете ребёнка только тогда, когда вы с ним разговариваете или поучаете его, или приказываете ему. Вы воспитываете его в каждый момент вашей жизни, даже тогда, когда вас нет дома. Как вы одеваетесь, как вы разговариваете с другими людьми и о других людях, как вы радуетесь или печалитесь, как вы обращаетесь с друзьями и врагами, как смеётесь, читаете газету – всё это имеет значение. Малейшее изменение в тоне ребёнок видит или чувствует, все повороты вашей мысли доходят до него невидимыми путями, вы их не замечаете. А если дома вы грубы или хвастливы, или пьянствуете, а ещё хуже если вы оскорбляете мать, вам уже не нужно думать о воспитании: вы уже воспитываете ваших детей и воспитываете плохо, и никакие самые лучшие советы и методы вам не помогут»[7].
Иван Николаевич был согласен со мною, целиком принимая и высказывание А. С. Макаренко, но читать за столом не бросил.
– Ты скажи как-нибудь детям, что у меня просто не остаётся другого времени для газет, – попросил он виновато.
