кресла.
— Обычно тролли бывают злые. Я не слышала о добрых троллях. И вот однажды один злой тролль сделал страшное зеркало.
— Как же, интересно, он его сделал? Где он взял серебро? Гальваника — вещь сложная!
— Что? — нахмурилась Маруся.
— Мне папа читал, как делают зеркала. Стекло покрывают серебряным напылением.
— Короче, у него все было — и серебро, и гальваника! — повысила голос Маруся. — Не сбивай меня несущественными мелочами!
— Да уж! — хмыкнула Лера.
— В этом зеркале все доброе и прекрасное уменьшалось до минимума, а все плохое в человеке, все злое выпирало в устрашающих размерах.
— Как это? — заинтересовалась Лера. — Как в кривых зеркалах?
— Вроде того, только в кривом зеркале у тебя просто искажаются части тела, а у тролля было зеркало, в котором искажается душа. Все плохие поступки выпирают, а сам человек за ними становится безликим и незаметным. А так как у всех людей есть что-то плохое…
— У меня нет, — перебила Лера.
— Так не бывает.
— Бывает, — настаивала девочка.
— Ладно, — задумалась Маруся. — Если я сейчас тебе докажу, что и у тебя бывает в душе что-то не совсем хорошее, ты дашь мне досказать? Не будешь перебивать?
— А причина, по которой мама водила меня к психиатру, считается?
— Нет, — покачала головой Маруся. — Конечно, нет. Интим — вещь неприкосновенная.
— Ну, тогда ладно.
— Ты сделала кое-что не совсем хорошее, когда рассказала маме о том, что услышала в роддоме. Когда я схватила кресло и… короче, когда я чуть не прибила твоего папу креслом.
— Ничего я не говорила маме! — возмутилась Лера.
— А кому ты это говорила?
— Только бабушке, — честно ответила девочка.
Маруся закрыла глаза.
— Ну и что? — взвилась Лера. — Она же мне рассказала, как развивается человеческий зародыш, и про аборт. И я сказала…
— Ты права, — перебила Маруся, — совершенно права, когда не понимаешь плохого в своих поступках. Ты еще слишком мала для этого.
Они замолчали, настороженно подстерегая взгляды друг друга.
— Что там было дальше с зеркалом? — первой нарушила молчание Лера.
— Оно разбилось на миллионы мелких осколков, и даже больше, чем на миллионы.
— На триллионы?
— Да. И даже больше.
— На биллионы?…
— На такое количество, которое трудно определить. Оно разбилось на мельчайшие кусочки, величиной не больше песчинки.
— Почему оно разбилось? — спросила Лера.
— Потому что злой тролль поднял его над землей, зеркало не выдержало отраженного в нем зла и разлетелось на кусочки. Но не исчезло. Его крошечные осколки летают везде. Если попадут в глаз к человеку, то все.
— Что? — прошептала Лера.
— Он начинает видеть все только в дурном свете. Только плохое в людях.
Маруся встала, прошлась по гостиной, посмотрела на себя в зеркало. Стала боком и провела рукой по опавшему животу.
— Мой ребенок умер, — сказала она. — Он где-то там, за зеркалом… — Маруся протянула ладонь и прижала ее к стеклу. Потом отняла и смотрела, как ее влажный отпечаток исчезает постепенно, словно его засасывает зазеркалье.
— Сейчас ты будешь плакать? — спросила Лера.
— Нет, — покачала головой Маруся. — И не собираюсь. Бог дал, как говорится, бог взял.
— А тот ребенок, который умер, когда я родилась, он тоже мальчик? — продолжала Лера.
— Да. У меня тоже тогда был мальчик. Почему ты спрашиваешь?
— Значит, их двое в зазеркалье, — спокойно констатировала Лера.
Женщина у зеркала нашла глазами отражение девочки и внимательно посмотрела ей в лицо:
— Еще вопросы будут?
— Да, но я промолчу, — опустила глаза Лера. — Ты сама придумала про зеркало?
— Нет, — покачала головой Маруся, продолжая рассматривать себя в зеркале. — Это из сказки Андерсена. Знаешь такого писателя?
Лера молча покачала головой.
— Знаешь! Это он написал «Дюймовочку» и «Гадкого утенка». Что? — повернулась она. — Ты не читала сказки Андерсена? А и правильно! Все сказки на самом деле написаны для взрослых.
— А про зеркало, это из какой сказки? — спросила Лера.
— Это из «Снежной королевы».
Лера вылезла из кресла и подошла к зеркалу. Оттянула нижнее веко у правого глаза, рассматривая.
— Мне нравится, что ты не плачешь, — сказала она. — Ты не такая, как папа с мамой.
— Это точно, — согласилась мама Муму.
— Я только не поняла, зачем ты рассказала мне про зеркало?
— Не трогай глаза руками, — Маруся убрала руку Леры от лица. — Я рассказала, чтобы ты не думала обо мне плохо. Тебе покажется вдруг, что человек ужасно плохой и страшный. А ты тогда подойди к зеркалу и поищи песчинку тролля у себя в глазу.
Гарантии
Медсестра из поликлиники пришла показать Валентине, как делать массаж трехмесячному Антоше. Она позвала всех членов семьи, уверяя, что такие вещи должен уметь каждый.
— В этом деле, — сказала она, — главное — не навредить.
Минут десять Антоша спокойно лежал на спине, пока медсестра объясняла, как это — не навредить. Потом она перевернула мальчика на живот, и Лера впервые увидела спину своего братика. Она остановила вдох и рефлекторно шагнула за папу Валю.
— Все нормально, котенок, — вытащил ее папа. — Это не заразно.
Растерянная медсестра прикоснулась к лопаткам малыша, ощупывая странные наросты на них под кожей, и тут Антоша протестующе крикнул. Медсестра дернулась и уронила на пол пластиковую бутылочку с массажным маслом.
— Я попробую тихонько пройтись по позвоночнику, — сказала она сама себе. Подняла глаза на родителей мальчика, наткнувшись на взгляд Леры, вновь дернулась и пробормотала: — А что записано в карте?
— Костные изменения, носящие характер наростов, — отрапортовал папа Валя.
— Вы думаете, это лечится массажем? — прошептала медсестра.
— Нам прописали общий укрепляющий массаж, — едва сдерживая истерику, ответила Валентина.
— А это вообще лечится? — выступила Лера.
— Иди в свою комнату, — развернул ее от стола папа Валя.
Лера пошла в соседний подъезд.
