Октавия Батлер
РАССВЕТ
DAWN
Памяти Майка Ходела, основателя движения «Читайте научную фантастику», человеку, благодаря которому радость и польза приобщения к печатному слову стала доступна и открылась многим.
1. УТРОБА
Она жива!
Все еще жива.
Жива… снова.
Как и прежде, Пробуждение было тяжелым. Наивысший предел разочарования. Глоток воздуха, избавляющий от ночного кошмара, в котором она умирала от удушья, дался ей с необычайным трудом. Лежа неподвижно, Лилит Йяпо раз за разом вдыхала воздух, и каждый раз ее тело вздрагивало от усилий. Сердце отчаянно колотилось, слишком быстро, слишком громко. Ее беспомощное тело свернулось клубком вокруг единственного отчаянно борющегося за существование органа, как у несмышленого зародыша. Постепенно в ее членах, в руках и ногах, начинало восстанавливаться кровообращение, принося с собой волны изводящей игольчатой боли.
Затем, когда тело снова приобрело способность двигаться и сердцебиение успокоилось, она приподнялась на локтях и огляделась по сторонам. Казалось, в комнате царит полумрак, чего прежде, ни в одно из Пробуждений, не было. Тут же она поправила себя. «Казалось» было не тем словом — вокруг на самом деле царил полумрак. Каждый раз после Пробуждения она думала, что реальность — это лишь то, что происходит с нею, что она видит и чувствует, чем бы это ни было. Неоднократно ей приходило в голову — сколько раз она задумывалась об этом? — что вполне могло случиться и так, что она сошла с ума, или находится под наркотиками, или бредит, лежа без памяти, больная, пораженная инфекцией или после полученного ранения. Хотя по большому счету ничего из этого не имело значения — не имело, пока она находилась в заключении, в плену, беспомощная, одинокая, представления не имеющая о своем положении.
Она поднялась и, еще неуверенно от слабости Пробуждения, села и, борясь с головокружением, еще раз оглянулась, осматривая комнату.
Стены помещения имели светлый окрас — белый или, может быть, слегка сероватый. Ее кровать была такой же, как и всегда: однородная монолитная платформа, чуть подающаяся при прикосновении и словно бы растущая из пола. Через комнату напротив в стене имелся дверной проход туда, где, по всей вероятности, имелись ванная и туалет. Как правило, ванная бывала всегда. Пару раз ванны не оказалось, и она, изнемогающая в своей кубической камере без окон и дверей, была вынуждена справлять нужду просто в углу.
Спустив ноги с кровати, она неуверенно встала и, проковыляв к дверному проему и заглянув в его однородный полумрак, с приятным чувством убедилась, что на сей раз ванная и туалет у нее имеются. На этот раз в ее распоряжении были не только унитаз и раковина, но и душ. Экая роскошь!
Что еще у нее есть?
Совсем немного. В комнате была еще одна платформа-возвышение, точно такая же, как и та, что служила ей кроватью, разве что немного повыше. Это возвышение должно служить, по всей видимости, столом, хотя о стульях никто не позаботился. На столе уже кое-что стояло. Один знакомый предмет. Тарелка с едой — как правило, это бывала каша-размазня или волокнистое тушеное овощное рагу со странным привкусом. Тарелка тоже была съедобной — но, раз попробовав откусить кусочек, она больше никогда тарелку не ела, и как только опустошала ее от еды и ставила обратно на стол, тарелка немедленно распадалась на мелкие фрагменты, обращаясь в ничто.
Кроме тарелки на столе на этот раз имелось еще кое-что. Плохо различая «это» в потемках, она наклонилась и потрогала рукой.
Одежда! Аккуратно сложенная стопка одежды. Торопливо подхватив невиданное диво, она впопыхах рассыпала стопку, потом собрала снова и торопливо принялась одеваться. Длинная, по бедра, светлая рубаха и широкие прямые брюки до щиколоток из светлой, невероятно легкой и поразительно мягкой ткани, которую она поначалу приняла за шелк, но потом, по причинам, которые не могла как следует объяснить, отвергла эту догадку. Она запахнула рубаху, и та сама собой осталась закрытой, хотя, как только она прикоснулась к паре планок у ворота и потянула их в стороны, немедленно снова легко разошлась. Это навело ее на мысль о застежке-липучке «велкро», хотя ничего похожего на рубахе не обнаружилось. Первый раз после Пробуждения ей дали одежду. Сколько раз она умоляла своих пленителей о самой простой одежде, которой смогла бы прикрыть наготу, но все безрезультатно. Теперь же, одевшись, она почувствовала себя в гораздо большей безопасности, чем когда бы то ни было с момента первого Пробуждения в этой темнице. Чувство безопасности было ложным, и она понимала это, но с некоторых пор научилась ценить любое, даже самое незначительное положительное изменение в своем положении, какое только было возможно в этом ужасно однообразном и тягучем как смола существовании.
Опробуя застежку своей новой рубахи, она случайно наткнулась на шрам, вертикально протянувшийся через ее живот. Этот шрам появился у нее где-то между вторым и третьим Пробуждениями, и теперь она с испугом принялась ощупывать себя, трепеща и теряясь в догадках по поводу того, что с ней случилось. Что такое она могла приобрести или может быть потерять и когда это произошло? А кроме этого, что с ней случилось еще? Представить невозможно. Ведь она больше не принадлежит себе самой. Ничто больше не принадлежало ей, даже ее плоть, которую могли разрезать и зашить в любой момент без ее ведома.
В прежние Пробуждения она с ума сходила от злости по поводу того, что испытывала к своим мучителям чувство, очень сильно похожее на благодарность, за то, что они позволяли ей находиться погруженной в сон все то время, пока они проводили с ней свои эксперименты, какими бы эти эксперименты ни были — а кроме того также и за то, что дело свое они выполняли мастерски, ведь после она не испытывала никаких неудобств и не чувствовала боли.
Она ощупала шрам и потерла его, вновь и вновь изучая его очертания. Затем наконец покорно уселась на свое ложе и тупо съела невкусную еду до последней крупинки, скорее для того чтобы испытать новые вкусовые ощущения, чем по причине хотя бы малейшего чувства голода. Покончив с едой, она принялась за одно из своих прежних, самый старых и традиционных занятий — поиск малейшей щели, каверны или изъяна в стенах комнаты,
