чем он сам об этом говорит, чем нам кажется. Он часто говорит о себе цинично, говорит о правилах цинично, но он говорит цинично о принципе равных шансов и о справедливости борьбы. Сожалея о том, что не соблюден этот принцип равных шансов в борьбе, он становится циником. Не потому, что ему не интересна борьба, а потому, что не состоялась равная борьба. Он сожалеет, что это не состоялось, и ему горько от этого. Все как и в обычной жизни.
В спорте есть несколько позиций, которые объясняют такую ситуацию. Одаренный спортсмен – это часто спортсмен, который действительно одарен двигательным чувством, то есть это человек, который очень многие базовые моменты освоения спортивного мастерства имеет чуть-чуть дармовым образом. Он готов достаточно быстро продвинуться в своей способности быть профессионалом.
Если он пловец и у него хорошее чувство воды, то это один из самых лучших параметров, по которому можно отбирать человека для будущего. Это «чувство воды» дано ему от природы, он его не анализирует, не задумывается над ним. Поэтому он (пловец, гимнаст, футболист) не понимает тех трудностей, с которыми ему приходится сталкиваться в дальнейшем как педагогу, обучая обычных пловцов, гимнастов, футболистов. Они для него дебилы. Он просто не может понять, как вообще эту (!) вещь нужно объяснять. Для него она настолько естественна, что, когда он видит, что в ней, оказывается, есть такая задача, он этого просто не понимает.
Вот в этом смысле он нетерпелив, непродуктивен как тренер, ему приходится осваивать в уже не удобной для себя позиции такие истины, которые для обычного тренера открываются в более раннем возрасте профессиональной карьеры. Поэтому ему очень трудно.
Есть и другие психологические моменты, которые затрудняют выдающемуся спортсмену быть выдающимся тренером. А тренеру хочется всегда быть выдающимся! Сама по себе такая установка часто ложная для педагога, хотя она распространена достаточно широко. Тренер – бывший выдающийся спортсмен все-таки не согласится на то, чтобы просто кого-то воспитывать. Ему хочется, чтобы он, получивший имя великого спортсмена, был назван и великим тренером.
Часто эта супермотивация ведет к тому, что он не может продуктивно работать. Он не способен к кропотливой, точной, мелкой, рутинной, спокойной работе. Он не может «поймать кайф» в этой повседневной ситуации, в ситуации обыденности, которая характерна для нормальной педагогической работы, – это не его. Ему хочется, чтобы снова все сверкало и горело и чтобы о победе его спортсменов говорили, как о его личной победе. Это все затрудняет…
Конечно, сама ситуация больших гонораров – это ситуация, которая не может не восприниматься как парадоксальная очень многими людьми, которые в силу ограниченности финансовых средств, в силу того, что они занимаются другого рода деятельностью, не могут проникнуть интеллектуально в глубинную суть того, что происходит в футболе. Им трудно понять, как можно людям платить миллионы за то, что они хорошо гоняют мяч. Поэтому многие не совсем понимают механизм и логику системы оплаты труда футболиста. Это одна сторона дела.
Является ли вообще нормальным наличие такого механизма в современной культуре – второй, сложный и очень большой вопрос. Кто есть кто в материальном плане? Есть ли какая-то справедливость в том, что обычный, простой человек – из грязи да в князи? Очень сложный вопрос. Мир не устроен настолько справедливо, чтобы человеку действительно воздавалось по тому социалистическому принципу, о котором мы когда-то говорили. Тут есть над чем думать и о чем говорить. Спортсмен не виноват, что ему так много платят, поэтому иметь личные претензии к человеку, который получил этот миллион за свою работу, глупо и неразумно. Так же неразумно, скажем, как связывать с каким-то человеком, с какой-то частной персоной не совсем корректную политику того государства, гражданином которого он является. Нельзя с одного человека спрашивать за издержки сферы в целом. Можно думать на эту тему, можно рассуждать, но не стоит в своих личных реакциях на человека заходить сразу так далеко.
Плохо, что коммерческий элемент выражен столь сильно, но нужно понимать, что футбол, как и спорт в целом, это вообще не то место, где человек прежде всего зарабатывает деньги. Наличие больших гонораров само по себе не вредно, и хорошо, что людям платят много: они действительно напрягаются… Но есть некая опасность, что очень большие деньги ломают ту мотивацию, которая, вообще говоря, адекватна самой ситуации спорта и спортивному соревнованию. Это опасно! Коммерциализация, когда она принимает такие масштабы, опасна. В нормальном виде в спорте все должно идти от мироощущения футболиста и от какой-то идеи, от исходной модели самого спорта. Все то, что идет не от этого, – опасно. Вот эти заработки не идут от этой модели! Они идут оттого, что соответствующая модель начинает включаться в систему предпринимательства и там достаточно активно эксплуатироваться. Отсюда издержки.
Вообще говоря, здесь есть некий перебор. Как и в любой творческой сфере, отданной в руки людей, которые прежде всего стремятся ее продать, здесь возникает совершенно определенное искажение, которое многим чревато. Дальше все зависит от того, насколько эта сфера может внутренне сопротивляться существующим тенденциям, насколько далеко заходит коммерциализация. Коммерциализация футбола, как и любого другого типа человеческой культурной деятельности, это большая сложная проблема.
Современного зрелища, как и любого спортивного зрелища, не было бы, если бы не было телевидения, – это понятно. Телевидение дает возможность интересам бо-ления развернуться в своей полной продуктивности, дает возможность человеку, не выходя из дома, быть болельщиком. Дает ему возможность вновь и вновь быть болельщиком, просматривая кассету с любимой игрой, глубже, детальнее смаковать, переживать все перипетии матча, турнира, чемпионата. Телевидение дает возможность человеку оставаться в сфере боления в любой ситуации в любое время дня и суток. Хорошо это или плохо? Само по себе это не хорошо и не плохо. Все зависит от того, что в течение суток человек получает через телевидение как болельщик. Спортивное телевидение таково, каково телевидение вообще. У него есть недостатки, и, как любые недостатки такого характера, они сказываются на освещении спортивных событий. Часто эти события подаются поверхностно.
Я не могу рассуждать об этом подробно, я не в курсе просто. Я считаю, что вообще телетрансляции строятся в целом все-таки по какой-то одной модели, и считать, что эта модель самая оптимальная, трудновато. У меня есть какое-то чувство, что их можно усовершенствовать. Надо было бы попробовать где-то, на базе какого-то сезона сознательно построить и апробировать разные модели телерепортажа. Это дало бы очень полезный материал, в соответствии с которым можно было бы вести дальнейшие поисковые работы в этой сфере.
Я не думаю, что спортсмен – это человек мира, потому что, играя за другую команду в другой стране, он все-таки привязан к определенному образу жизни. Он осваивает определенные моменты новой для него культуры, но в очень специфическом варианте – за счет того, что он работает с новым тренером, реагирует на новых болельщиков. Он часто остается просто работником, который профессионально решает свою задачу, а уйти в чужую культуру через подписание контракта чрезвычайно трудно. Это трудно даже и в другом качестве. Так что футболист остается чаще всего «человеком из другой страны».
Футбол, конечно, интернационален. Но если он, как и любой тип профессиональной деятельности, становится сферой самореализации, он не может не создавать большие трудности человеку, который переходит в другое место. В полном отрыве от социально-культурного контекста возможно ремесленничество, а если это действительно работа высокого профессионала, то любой человек исчерпает свои силы, энергию глубинных пластов своей личности, а глубинные пласты – они всегда связаны с тем местом, где формировались.
Нельзя безнаказанно покидать Родину, не пытаясь в другом месте оставаться творческой личностью. В случае простого отъезда из одной страны в другую – да! Это сегодня достаточно очевидно, мне кажется.
Кто такой футболист, каков его статус? Спортсмен. Шоумен (бывает немножко шоуменом). Гладиатор? Нет, пожалуй, все-таки не гладиатор. Гладиатор, если рассматривать это слово в его первичной, «римской» ситуации, это совсем другое.
Тренер – сейчас, по-моему, прагматик. Прагматик в гораздо большей степени, чем это необходимо для того, чтобы иметь что-то… классное. Вот когда он хотя бы чуть-чуть романтик – это идет на пользу. Тренер же часто, к сожалению, просто функционер. В подавляющем большинстве случаев это так. Он правильно выполняет какие-то основы своей работы, но ему очень трудно быть чем-то больше, чем человеком только такого ранга.
Бывают, конечно, исключения, но это действительно выдающиеся случаи. А выдающийся случай
