«Сионистские протоколы, план завоевания мира иудео-масонами», издатель И. А. Радионов. В Симферополе таким же массовым тиражом издается книжка, отпечатанная на папиросной бумаге розового цвета под названием «13 Сионских протоколов, или Чего хочет еврейство, чего оно добивается» (26 с., издатель «Овод», с небольшими предисловием и послесловием). В основе этой публикации лежало издание Г. В. Бутми. Книжечка эта позднее была выпущена вторым изданием в Алуште.[374]
Один за другим в 1918—1920 годах выходят новые издания протоколов во Владивостоке, Иркутске, Омске, Ростове-на-Дону, Таганроге, Хабаровске, Харькове. Специальное издание Сионских протоколов было отпечатано в Японии на русском языке и переправлено для распространения на русский Дальний Восток.
В Белой армии протоколы распространялись среди офицеров и наиболее сознательной части солдат. Однако либерально-масонское руководство Белой армии, правительства Колчака и особенно Врангеля старательно препятствовали этому. Как сообщает еврейский исследователь И. Чериковер, «по некоторым сведениям, в начале 1919-го группа монархистов в Омске во главе с капитаном Крашенинниковым пыталась распространить протоколы среди войск адмирала Колчака и населения Сибири, но Колчак как будто принял решительные меры, так как опасался общественного мнения Америки, на которую он ориентировался. В октябре 1919 года тот же Крашенинников, будучи во Владивостоке, снова пытался распространять протоколы с погромными целями, но вмешались иностранные миссии, и протоколы были как будто полицией конфискованы».[375]
Еще более активная борьба с распространением Сионских протоколов велась правительством генерала Врангеля, ключевую роль в котором играли видные деятели иудаизма (М. М. Винавер) и масонства (П. Б. Струве, Н. С. Таганцев, М. В. Бернацкий). Вот что вспоминал об этом один из врангелевских офицеров – полковник А. Доронин:
В 1920 году я был нач. Симферопольского отделения политической части штаба главнокомандующего.
В одно из воскресений летом (месяца и числа я не помню) этого года ген. Врангель, проезжая через Симферополь, вызвал меня экстренно на вокзал в свой поезд. Я явился и был введен адъютантом главнокомандующего в его салон-вагон.
Врангель предложил мне сесть и сказал:
– Разрешите мне, полковник, в вашем присутствии побриться, а то у меня не будет другой остановки в пути, а бриться мне нужно. Пока же я буду бриться, мы с вами поговорим.
Я сел на предложенный мне стул, а главнокомандующий, готовя принадлежности для бритья, спросил:
– Вам знакома эта брошюра, полковник?
При этом он рукой указал на маленький круглый столик, стоявший в углу салона, на котором лежала какая-то непереплетенная книжка.
Я посмотрел по направлению руки и сразу же узнал по обложке «Протоколы», которые я видел накануне в руках продавца газет, предлагавшего их публике, выходившей после лекции из гостиницы «Метрополь».
На вопрос генерала П. Н. Врангеля я ответил утвердительно.
– А кто же их распространяет в городе? – спросил главнокомандующий.
– Кто их распространяет в городе, я не знаю, – ответил я, – но вчера на лекции в «Метрополе» я видел, как их продавал газетчик, фамилии которого я не знаю, но в лицо его знаю и фамилию узнать могу.
– А что же делает губернатор? – продолжал ген. Врангель.
– Губернатор бездействует, а вице-губернатор поощряет продажу, чему я был вчера свидетелем.
– Вы сообщили об этом в штаб?
– Так точно, сегодня я послал срочно об этом доклад. Дальше генерал перешел на другие темы, а минут через пять я покинул вагон главнокомандующего.
Вернувшись в свое управление, я буквально не успел сесть за рабочий стол, как зазвонил телефон. Звонил вице-губернатор.
– Правда ли, полковник, что главнокомандующий расспрашивал вас о «Протоколах», – спросил он меня.
Я подтвердил, что это действительно так, и в ответ на подтверждение я услышал в телефон какой-то удивленно-недоуменный вопрос вице-губернатора:
– А почему бы их и не продавать? – и телефон дал отбой.
Скоро я узнал, что вице-губернатор уволен, а «Протоколов» в открытой продаже в городе больше не видел.[376]
В Советской России, согласно декрету Совнаркома 1918 года и разъяснению Наркомюста, за хранение и распространение Сионских протоколов полагалась смертная казнь без суда и следствия. Хранители этого документа приравнивались к бандитам и погромщикам и немедленно расстреливались у ближайшей стенки. Такая реакция советского правительства на Сионские протоколы объяснялась прежде всего его национальным составом (на 90% оно состояло из евреев) и крайней антихристианской и антирусской направленностью. В распространении Сионских протоколов еврейские большевики видели угрозу раскрытия тайных пружин их. Террор и голод, как главные методы управления враждебным русским народом, были раскрыты в Сионских протоколах задолго до захвата власти еврейскими большевиками. Многие выдающиеся умы того времени прямо связывали большевистскую политику с программой Сионских протоколов. «Большевизм, – писал, например, выдающийся американский предприниматель Генри Форд, – есть международная программа протоколов… русское действие является лишь интернациональной репетицией». Большевистскую идею мировой революции Форд рассматривал как одну из форм строительства всемирного иудейского царства.
Ряд издателей Сионских протоколов на титул выносят название, в котором прямо связывается большевизм с иудейской программой Сионских протоколов.
В 1919 году в Иокогаме издатель Д. Уралец (издательство «Эврика») выпускает брошюру на русском
