— А наше стадо? Если новые поселенцы луга под себя займут, где мы коров пасти будем?
— Наши луга ближе, а вот заречный скот отгонят дальше в степь.
— Боязно мне что-то, это же миль пять-шесть от нас будет. А как орки нагрянут?
— Чтоб тебя жук-носач пожрал, накличешь еще! Где ты этих вонючих извергов видела? Разъезды их следов с поздней зимы не находили. А если какие разбойники и сунутся, мы им покажем! Вон, три сотни вооруженных стоят рядом со стадами, мигом порядок наведут. А коль мало покажется, то другие сотни у соседних мостов постой держат. Да и бароны не позволят их скот трогать. Так что нечего воду баламутить.
— Да ладно тебе, я просто волнуюсь.
— Ты лучше подумай о том, что в новую деревню торговцы поедут через нас. Уже сейчас можно будет новеньким корзины продать, или еще что. Нам добрые соседи только на пользу. Я тебе сразу говорил, мы тут быстро отстроимся и в силу войдем.
Посмотрев вслед уходящему в степь каравану, крестьянин поддернул штаны и снова нагнулся над грядкой. Земля у реки отличалась плодородием и обещала дать богатый урожай. Если только сорняки не задавят. Пессес окинул взглядом щедро нарезанный его семье участок, вздохнул и продолжил прополку.
Маленький худой мужчина, суетливыми движениями напоминающий крысу, кутался в драную куртку и старался согреть грязные руки у ярко пылающего очага. За его спиной у стола восседал собеседник, с трудом втиснув огромный живот между стулом и дубовым столом. На темной от времени столешнице подставка с десятком свечей освещала детальную карту, разложенную перед толстяком. Тот сосредоточенно водил пальцем по бумаге, прикидывая что-то в уме.
— Говоришь, каждую ночь с субботы на воскресенье калитка открыта?
— Да, да, каждую субботнюю ночь! Их старший едет в город, а офицеры ведь тоже люди, они любят выпить и покутить. В замке на это запрет, так они повадились в соседнюю таверну заглядывать. Там девочки, вино, развлечения, я там уже кучу монет просадил! Шельмуют в кости, стервецы, не иначе шельмуют!
— Ну, стражу хоть ставят у калитки?
— Зачем?! Они же вечером быстро отойдут, отдохнут, а ночью или к утру вернутся. Им лишний шум и лишние глаза ни к чему. Там охрана остается лишь у центральных ворот и в переходах к казармам. А двор пуст и лестницы в подвалы не охраняются. Как с подвалов с очередным караваном продовольствие и оружие отправили, так пост там и сняли. На той неделе пригонят новых рекрутов, тогда в замке станет не протолкнуться.
— Никто из ночных караулов обход не делает рядом с калиткой?
— Нет, они лишь по части стен проходят, а калитка выходит на тропу через болотце. С другой стороны, попадаем сразу к подножию башни, там самовольщики давно факел убрали, темень сплошная. Мы в калитку нырнем, два десятка шагов — проход в башне, по коридорчику направо прошагаем и все, лестница вниз. Первый подвальный этаж — это кладовые, они пусты сейчас. Второй этаж — камеры. В какой-то из них и должен сидеть наш клиент.
— Не узнал, в какой именно?
— Ну, об этом не болтают просто так. Я и без того столько вина влил и выпил, чтобы эту информацию собрать! А уж потратился, не пересчитать!
— Не суетись, Крапленый. Я твои намеки слышу, не глухой. Как живым мерзавца ко мне на галеру отгрузим, так и остальное получишь. А если все разведал верно, войдем и выйдем тихо, то и сверху накину.
— Обижаешь, Жук, вместе идем на дело, чтобы я запросто так шкурой рисковал? Все же замок, солдат больше, чем тараканов. Попадемся, мигом компанию клиенту составим и песни споем на дыбе. Так что, я все разузнал, да не на раз перепроверил. Вон, даже в архивах копию замка сделал.
— Хорошо, садись за стол, обговорим последние детали.
Крапленый суетливо приставил колченогий стул, быстро плеснул себе на дно бокала кислого пива и устроился слушать. В прожитые сорок лет он выглядел как человек без явно выраженного возраста. Постоянно спутанные грязные волосы, обветренное худое лицо с глубокими морщинами, старая одежда — простой прохожий вряд ли поймет, чем занимается этот человек. Да и сам Крапленый с трудом бы сказал, как себя называть. В бурной молодости он считал себя профессиональным вором, удачливо совершал набеги на состоятельные дома, пока не попался на сущей мелочи. Откупившись от больших неприятностей, отработал полгода на засолке рыбы в порту и вернулся к старому образу жизни. Но к тому времени сменился начальник городской стражи, и ночная гвардия начала наводить серьезный порядок. Старого главаря воровского мира подняли на копья, новый постарался подмять под себя всех свободных жуликов и грабителей. Одиночек ловили — свои же и сдавали страже. Крапленый перепробовал все доступные ему способы быстро разбогатеть за чужой счет: дурил торговцев на рынках, участвовал в набегах на припортовые склады, помогал сбывать краденое. Но беспокойный характер и страсть к перемене деятельности и места приложения избытка сил не давали ему возможность закрепиться в выбранной области. Кроме того, он категорически не терпел чьего либо командования над собой и сумел за год намозолить глаза всем вожакам крупных шаек в городе. После очередной стычки при дележе добычи Крапленого сильно избили и подбросили страже. В этот раз он осел в тюрьме уже на пару лет. В каменных стенах свободолюбивый вор сильно затосковал и быстро начал терять остатки здоровья. Здесь его и нашел Навозный Жук, доверенный агент Торговой Гильдии на севере Поххоморана.
В то время Жук решал сложную головоломку. Гильдия сильно урезала его в деньгах и мелкому пирату пришлось искать другие источники существования. На личной старой потрепанной галере он уже много лет перевозил грузы из Полана в северные порты, не брезгуя при случае мелким морским разбоем или контрабандой. Не ведая меры в еде и выпивке, Жук набрал к приближающейся старости лишний вес и множество долгов. Поэтому он с удовольствием стал выполнять различные поручения сомнительного характера от заграничных заказчиков. «Деньги не пахнут, а если будет сильно вонять, в море отстираем». Для решения ряда вопросов ему понадобился преданный человек, который знал все ходы и выходы среди разнообразных любителей тащить чужое. За этим человеком Жук и отправился в тюрьму. После месяца бесед, деловых встреч, подарков и подношений в Полане один судья и несколько человек в тюремной страже стали богаче, а Крапленый получил желанную свободу.
Какое-то время вор и его новый хозяин притирались друг к другу, но со временем их отношения переросли в некое подобие дружбы. Жук никогда не интересовался, как будут выполнены его поручения. Он лишь давал задания и уточнял сумму необходимых расходов. После оговоренного времени он получал результат и не обращал внимания на то, каким образом его подчиненный достиг поставленной цели. С другой стороны, среди городских преступников Крапленого стали считать членом пиратской команды, и отношение к нему так же изменилось. Одно дело — проверить дубинкой прочность черепа одиночки, о котором забудут еще до того, как кровь засохнет на булыжной мостовой. Совсем другое — получить во враги крепких парней, которые при любой возможности хватаются за ножи.
Ставшая почти неразлучной парочка активно заботилась о личном благосостоянии. Выполняя изредка официальные заказы городской администрации по перевозке грузов, галера под полосатым красно-белым парусом, в основном, участвовала в криминальной жизни порта. Любые незаконные грузы, перевозка рабов, нападение и уничтожение неугодных судов, сбор дани с рыбаков и многое другое. Пару раз команда участвовала вместе с городскими бандитами в нападениях на портовые склады. Благодаря своей активности Жук умудрялся находить нужных ему людей в верхах и вовремя делиться частью добычи, что отводило от него угрозу быстрой и скорой расправы. В портовой администрации его судно числилось на хорошем счету.
Кроме того, по просьбе Торговой Гильдии толстый пират собирал сведения о работе порта, отправляемых товарах, новых назначениях среди чиновников. Добытые данные позволяли торговцам конкурировать с местными производителями, а при случае и устраивать поджоги и нападения на тех, кто мог поколебать ту или иную монополию зарубежных поставщиков. Но возросшая активность у северных соседей
