Закончив эти слова, она вскочила, легко хлестнула волка — Берена концом плаща по ушам и звонко крикнула:
—
Он вскочил и заметался во все стороны — матерый черный волчище, весь из напряженных жил и тугих мускулов. Непривычные лапы заскользили по камню, он завалился на бок, жалобно взвизгнул и снова вскочил, вертясь так и этак, чтобы рассмотреть себя, повалился на спину, елозя, как пес, замученный блохами, затем закрутился юлой, покусывая свои бока, словно пытаясь зубами сдернуть с себя чужую шкуру, а потом упал на брюхо и полз, пока не ткнулся головой в колени Лютиэн, тяжело дыша и с каждым выдохом поскуливая тихонько, словно спрашивая: «Что же это ты со мной сделала?»
— Успокойся,
Он вскочил — живая черная молния, готовая прянуть и поразить любого: глаза сверкают, уши прижаты и блестят белые клыки. Когда Лютиэн навьючила на него узлы со снедью, водой, одеждой — и меч, он недовольно заворчал, но человек в нем был намного сильнее волка, и разум — сильнее зова луны, силой которой он облекся в волчью плоть.
— Вперед! — затянув последний узел, Лютиэн хлопнула его по загривку — и он рванул с места, скрежетнув когтями о камень. Тинувиэль набросила и застегнула оборотничихин плащ, и побежала следом, на бегу расправляя руки. Ветер ударил в кожаные полы, на мгновение замедлив ее бег — но она оттолкнулась ногами от земли и черные крылья срослись с ее руками, хватая ветер и поднимая ее тело навстречу воздушному потоку.
Он уже успел убежать далеко вперед, когда она увидела его — черного на черном, заметного только по движению. Сменив угол полета, нетопыриха понеслась вниз, не давая ветру ни опрокинуть себя назад, ни сбросить вперед. Несколько мгновений — и две черные тени мчались по черной равнине одна над другой: летучая мышь настигла волка и вцепилась когтями в шерсть на его загривке, превратив свой полет в скольжение на крыльях.
Волк глухо зарычал на бегу, и она почувствовала в этом рыке яростную радость, острое наслаждение испытанным — сменившее прежний испуг. Волк — Берен рассекал горячую ночь, трепеща от восторга.
Люди и эльфы, mirroanvi, — существа, суть которых тесно связана с их плотью. Эта ночь и еще одна будут ночами полнолуния, а потом — таково было заклятие, сотканное Лютиэн — волчьи чары должны были спасть с Берена. Теперь, чувствуя его радость, она побаивалась — не слишком ли долгим будет срок? Не произойдет ли в его сути перемен?
Но отступать было уже поздно.
Они мчались всю ночь, и миновали каменное блюдо, а наутро Лютиэн вернулась в свой облик, развязала вьюк с едой и накормила волка. Он сожрал все — кроме лембас, отложенных на самый последний день — и выпил почти целый мех воды. Потом они пошли рядом — Лютиэн в своем обличии и громадный волк, притомившийся от ночного бега. Когда жара сделалась невыносимой, они легли спать и проснулись с закатом. Волк допил воду из меха, облизал руки Лютиэн, немного поласкался к ней — и начался новый бег под низкой, зловещей луной.
Этот бег был не так стремителен как тот, прошлой ночью — мешал песок. Потом он сменился мелкими камешками и шлаком, а местность сделалась неровной, изрытой оврагами и пересохшими руслами — здесь во времена Ард — Гален пробегали мелкие степные речки, наполнявшиеся талой и дождевой водой. И мышь с волком то влетали на маленький холмик, то ныряли в темноту оврага.
В этих местах уже росло кое — что — сухая ломкая трава, что проживает свой краткий век во время весенних дождей и засыпает мертвым сном до следующего лета; неприхотливая колючка, лишайники. Никакой ночной живности не было видно — кроме ящериц, что охотились на насекомых и пауков. То там, то здесь мгновенными струйками перетекали они с места на место — и тут же замирали, сливаясь с камнем, такие же неразличимо — серые и шершавые.
Под утро луна поблекла, и двое в ночи замедлили свой бег. Шерсть на волке стояла дыбом, он вывалил язык — не так — то легко далась ему пробежка. Лютиэн затормозила крыльями, призывая его остановиться. Волк сел, Лютиэн отпустила его загривок и приняла свой облик. Волк тут же забегал вокруг нее, выпрашивая успокаивающую ласку, и вдруг прижал уши, оскалился и с коротким лаем прыгнул с места через ее голову и приземлился, растопырившись и выгнув спину, заслоняя Лютиэн собой…
Еще один. Огромный, примерно вдвое больше, чем Берен в волчьей шкуре, больше Хуана и, кажется, даже больше Саурона в облике волколака. Он стоял на вершине холма, привлеченный сюда чужим запахом. Глаза его в свете угасающей луны поблескивали красным, пасть из — за чудовищных клыков никогда не закрывалась полностью, и тонкая капля слюны тянулась из угла страшного рта.
Берен умел драться как человек, но не умел как волк, он неминуемо погиб бы, но даже если бы победил — попробовав крови при полной луне, он был бы заключен в волчье тело всякий раз, когда луна достигает полноты. Раздумывать было некогда, королевной владел только безраздельный страх за Берена — и тут чудовищный волк прыгнул, перемахнул через обоих и теперь Лютиэн оказалась между ним и Береном. Волколак находился так близко, что дева почувствовала жар от его ноздрей, смрад из его пасти. Ее колени подогнулись от страха, но она все — таки сделала что собиралась: — взмахнула над клыкастой мордой своим плащом:
— Спи!
О столь быстром успехе она даже не думала: волчище осоловело попятился, сел на задницу, потом завалился на бок, и глаза его закрылись.
— Нет, нет, нет! — Лютиэн из последних сил сжала морду волка — Берена, подавшегося вперед, чтобы перервать беспомощному противнику глотку. — Тебе нельзя сейчас. Бежим, бежим как можно скорее отсюда!
Но у нее самой не было сил ни бежать, ни превратиться в летучую мышь.
«Я не нэрвен. Я все — таки слабая женщина, и я сейчас упаду…»
Берен схватил ее зубами за одежду на груди, помог устоять на ногах и забраться ему на спину. Лютиэн легла на его на хребет, обхватив руками и ногами, и он побежал в подветренную сторону и вперед. Нестись скачками он не мог, не хватало сил, да и Лютиэн не выдержала бы такого бега, но из своей рыси он старался выжать все возможное.
Взбежав на один из холмов, они разом увидели и цель своего пути — трехглавый пик, ущелье под которым именовалось Вратами Ангбанда — и свое сегодняшнее укрытие: остатки эльфийского форта.
Берен добежал до кольца полуразрушенных стен — и во дворе свалился без сил как раз в тот миг, когда солнце высекло искры из вершин Эред Энгрин.
Лютиэн слезла с волчьей спины, заставила Берена подняться на ноги, освободила от груза и, потянув за шкуру, крикнула:
