видна его внушительная лысина. Ксения, которая, не удержавшись, подошла к окну, прыснула. Теперь уже Александр посмотрел на нее страшными глазами.
— Это не я, — быстро отказался он в трубку.
— Слава Богу. Ну так что же вы? Я вас не вижу.
— Иду, — обреченно сказал Александр. — Вы можете подождать пару минут?
Как только Александр встал по стойке «смирно» посредине двора, как-то жалко опустив руки и подняв голову (вероятно, чтобы его лучше было видно), Ксения заметила, что он забыл переодеть тапочки. Конечно, домашнюю футболку тоже не мешало сменить, как и побриться, но за пару минут всего этого было не успеть. «Пускай принимает таким, какой есть, — почему-то злорадно подумала она, имея в виду Анастасию. И ехидно добавила фразу из полузабытого фильма: — „Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит“».
Она прилипла к окну и стала ждать развития событий. Анастасия не появлялась. Через несколько минут Ксению это стало злить. Конечно, Александр сейчас был не в самом лучшем виде. Но неужели эта бухгалтерша настолько примитивно мыслит, что не может даже просто предположить, что в жизни бывает всякое? И что встречать по одежке нужно не всегда? И что одетый с иголочки может оказаться хамом и подлецом, а явившийся в застиранной футболке — отличным человеком, просто идеальным для семейной жизни?
Она попыталась успокоиться и встать на место Анастасии. Что бы делала она сама, если бы пред ее очи предстал такой вот экземпляр? Ксения придирчиво осмотрела фигуру, маячившую посредине двора. Какого черта он не переобулся?! Ксения еще немного помаялась и перестала пытаться увидеть Александра чужими глазами. Все равно у нее это не получится: они знают друг друга так долго, что видят уже изнутри. И никакие футболки, никакие тапочки…
Она отбросила занавеску подальше. В конце концов, когда-то это должно закончиться! Сколько прошло времени: пятнадцать, двадцать минут? Неужели ему не ясно, что она не выйдет? Злость Ксении внезапно повернулась в сторону этого раба, который стоял, как на торгах в Новом Свете, ожидая, пока его «купят». Нужно же иметь хоть каплю самолюбия!
Унижаться? Перед кем? Перед этой дурочкой, которая настолько заелась, что не может разглядеть за застиранной футболкой и тапочками ЧЕЛОВЕКА? «Ах да, — пришло Ксении в голову, — она же вдова! Она всю жизнь прожила с мужем, и, вероятно, благополучно прожила, если уж не развелась. Она даже не знает, что такое настоящее одиночество! Когда внешний вид уже имеет настолько мало значения, что просто не обращаешь на него внимания! Женщины выходят замуж за плюгавеньких мужичишков, косых, кривых, хромых, лысых… „Слава Богу, — сказала Анастасия. — Слава Богу, что вы не тот лысый!“ А если бы у Александра на самом деле была лысина? Значит, она бы его не „купила“?»
Это было последней каплей. Ну и отлично! Зачем Александру нужна эта выдра? Жаль только, что Анастасия не будет знать, что это не он, а она, она не подошла ему!
Ксения привстала на цыпочки и стала рвать фрамугу на себя — нужно было крикнуть этому идиоту, чтобы перестал изображать из себя столб!
И тут она увидела, что двор медленно пересекает Анастасия…
— …и это была не простая случайность! Это было предчувствие! — так Александр закончил свою пафосную речь.
— То, что ты пришел к ней в тапочках? — кисло спросила Ксения.
— Да! — кажется, он не замечал ее тона. И даже того, что едут они в переполненном автобусе и любопытный народ уже прислушивается к их разговору. У Ксении сложилось устойчивое впечатление, что в последние дни он вообще не был способен что-то воспринимать. Кроме, естественно, Анастасии.
— Понимаешь, мне было нужно именно это. Простая, обыкновенная жизнь, теплая и спокойная.
— Смотри, покроешься мохом, — не удержавшись, съязвила Ксения.
Он посмотрел на нее как на ненормальную.
— Кто покроется мохом, я? Ты что, в первый раз меня видишь?
— Слава Богу, не в первый, — терпеливо сказала Ксения.
Она была уверена, что та простая, обыкновенная, теплая и спокойная жизнь, которой сейчас так восторгался Александр, очень скоро навязнет ему в зубах, как конфета-тянучка. Хорошо, если дело зайдет не слишком далеко, но как часто невинную ириску приходится выковыривать вместе с частью зуба! Ксении отчаянно не хотелось брать на себя функции стоматолога, хотя она хорошо понимала, что в случае чего… Если не она, то кто же? С другой стороны, получалось, что коварную ириску сунула Александру она же.
Анастасия впилась в него всеми фибрами своей бухгалтерской, а потому — расчетливой души. Хорошо, к этому еще не успело подключиться тело, иначе Ксения уже ничем не смогла бы помочь этому растяпе, готовому бежать на край света за обещанной лаской и жалким кусочком тепла.
— И ты себе просто не представляешь, как я тебе благодарен! Анастасия тоже.
Анастасия тоже! Еще бы она не была благодарна! Большое спасибо, Анастасия!
— Ты понимаешь, что это для меня значит? — не умолкал Александр.
Кажется, у него было болезненное нервное возбуждение, с которым он никак не мог справиться.
— Это значит, что я закрою свой тыл! Ты говоришь, что я могу покрыться мохом, а я говорю, что именно это даст мне возможность идти вперед!
— Каким образом? — вяло поинтересовалась Ксения.
— Все просто. — Он снисходительно улыбнулся. — Творческим людям просто необходима спокойная, размеренная жизнь дома, чтобы сохранять силы для работы. И если спутник творческого человека… если он просто есть… то это значит, что не нужно тратить силы для его поиска!
Его можно даже не замечать, но он есть! Понимаешь, этот вопрос закрыт раз и навсегда, и ты на него уже не отвлекаешься!
— Оригинальная теория, — похвалила Ксения, думая, что если человека не замечаешь — можно ли сказать, что он есть?
— Ну и вот, — сказал Александр. — Следующая — твоя остановка.
— Ты сегодня у Анастасии? — задала Ксения вопрос, хотя ответ на него был ей известен.
— Да, конечно. Я могу дать тебе ее телефон, если вдруг тебе вечером нужно будет позвонить…
— Зачем бы мне понадобилось звонить тебе вечером? — удивилась Ксения.
— Но ты же иногда звонишь.
— Я звонила, когда ты был один.
— А какая разница? — кажется, он и в самом деле не понимал. — Вдруг что-то по работе…
— Если что-то понадобится, я спрошу тебя завтра.
— Все-таки запиши. Ну хорошо, я запишу сам… — Он стал рыться в сумке, выискивая блокнот и ручку.
— Не надо, — твердо сказала Ксения. — Ты думаешь, твоей Анастасии понравится, если тебе будет звонить женщина?
— Да нет, все в порядке. — Он посмотрел на нее обалдело. — Она ничего не скажет.
— Но подумает, — уверенно сказала Ксения. — Не говори «нет», ты этого знать не можешь. Я бы, например, подумала. Тем более что ты в щекотливом положении.
— В смысле? — поинтересовался он.
— Объявление, — сказала Ксения. — Тебе могут звонить разные женщины, с которыми ты познакомился по объявлению.
— Что за чушь? — не поверил он. — И как ты себе это представляешь — если бы это было так, я дал бы этим женщинам телефон Анастасии?
— А почему нет? Они вполне могут представиться сотрудницами.
Он все-таки сунул ей в карман записку с номером телефона. Выйдя на остановке, Ксения хотела выбросить бумажку, но потом подумала и спрятала в сумку.
Уже на лестничной площадке он почувствовал сладкий аппетитнейший запах, который отозвался приятными спазмами в желудке и острыми… в памяти. Так пахло его детство. Саша с матерью и отцом проживали в огромной коммуналке, и почти каждый день какая-нибудь из хозяек что-нибудь да выпекала. А поскольку ванилин в то время был самым доступным ароматизатором, то запах его витал в воздухе постоянно, и казалось, что вся квартира пропитана им. Потом, когда Сашиным родителям удалось получить
