невест… Тошно, Полина, тошно это… Ты ушла от Антона — почему? За что на нас на всех свалилась твоя эта нелюбовь? Я, может быть, буду резок и груб, но вы, старшие, сами не понимаете, что к чему в этой жизни! И творите всё, что бог на душу положит, не задумываясь особенно, что повлекут за собою ваши поступки. Полина, я очень тебя люблю. Но позволь мне самому разбираться в своих проблемах, касаются ли они Гели или Динки… Не хочу больше этих разговоров, выматывающих душу! К чему они привели — Гелка на грани срыва, Алла рассталась с любимым человеком, Сашка ломает свою жизнь из-за ненависти к Максу, а я…
— …Ты готов жениться на нелюбимой женщине и воспитывать чужого ребёнка! — горько закончила за него Полина.
Илья медленно поднялся со стула.
— Я пойду. Ни к чему все эти разговоры. Всё сложилось так, как сложилось. Мне иногда приходит в голову мысль, что всё было бы по-другому, если бы не умерла моя мама. Но я уже устал быть заложником этих обстоятельств — быть помехой другим, причиной несчастий. Даже если мне суждено — не хочу!
Илья уходил от Полины со смешанным чувством. Напрасно он был с ней резок. Она искренне хотела ему помочь. Ему, Геле, Саше…. Но нельзя брать на себя непосильную ношу. Он ведь тоже пытался — не смог.
Илья, бесцельно помотавшись по городу, приехал домой.
— Ну, наконец-то, заявился, — встретила его Дина, — зачем тебе собственная квартира, если ты в ней никогда не бываешь?
— Тебе — то что? — Илья не намерен был вступать с ней ни в какие переговоры и в дискуссии.
— Да так. Ничего. Я уже несколько дней, как собрала вещи и жду. Давай мне адрес и ключи!
— Какие ключи?
— От квартиры, которую ты мне снял! Ты чего, вообще не догоняешь? Сам же сказал, чтобы я убиралась до Нового года. Ну, что встал, как вкопанный не веришь своему счастью?
— Поехали, я тебя отвезу, — сквозь зубы сказал Илья, пытаясь не думать о том, правильно он поступает или нет, — а что это вдруг за перемена участи?
Дина хмыкнула:
— Ты, как все красавчики, чрезмерно избалован и думаешь, что жить с тобой — вечный праздник. Ошибаешься, дорогой. Ты так мне надоел!
— Ну, спасибо на добром слове… — всё ещё не веря в то, что неожиданно избавляется от одной огромной и трудной проблемы, проговорил Илья.
— А ты что думал — что я буду рассыпаться в благодарностях к тебе? разозлилась Дина, — надо же — облагодетельствовал!
— Я жду тебя в машине, — отрезал Илья и вышел из квартиры. Его подгоняло сейчас только одно страстное желание — освободиться от Дины хотя бы на какое-то время.
Минут через сорок они были на новой Динкиной квартире.
— Вот твоя комната. Не супер — шикарно, но кровать есть, стол, стул. На кухне плита и холодильник. В соседней комнате живёт девочка-студентка.
— Жалко, что не мальчик…
— За полгода я заплатил, — не слушая её, продолжал Илья, — вот тебе деньги на первое время и адрес фирмы, где я договорился по поводу твоей работы, после Нового года они тебя ждут. Только не говори им, что ждёшь ребёнка — не возьмут. Зарплата там более-менее приличная. И декретные выплатят. Я сказал, что ты классный секретарь-референт со знанием английского. На всякий случай — подучи пару фраз. Ну, если не получится звони мне, придумаем что-нибудь другое. Если нужны будут деньги — тоже звони сразу, — Илья торопился так, будто Дина могла сейчас передумать и снова вернуться к нему.
— Может, поцелуемся на прощание? — Дина будто его не слышала, — Всё же нас кое-что связывает, по крайней мере — одна ночь…
Илья отшатнулся от неё, как от чумной.
— Да что ты строишь из себя, Луганский? Тебе ведь было хорошо со мной в постели! Что — и колется, и хочется, и никто замуж не берёт? Ладно, расслабься… Я даже тебе благодарна — отчасти. Ещё не придумала за что, но всё же — благодарна. Ты, Илюха, не дрейфь, всё будет классно. А ребёнок этот не твой, конечно… Я тут подумала — а нафига вы все мне сдались? Что я сама сына или дочку не подниму? Не я одна по этой дорожке топала. И ты мне ничего не должен. Деньги эти я, конечно, вернуть вряд ли смогу… может быть, когда-нибудь потом…. — Дина перевела дух, — Давай, иди. Страдай дальше — живи. Привет семье.
Со смешанным чувством Илья покидал Дину. Он ведь не сделал никакой ошибки? Но почему так гадостно на душе? Может, оттого, что они с Диной чем-то похожи? Оба одинокие и неприкаянные, мучат себя и других.
Редкий организм выдержит такой прессинг, какой пришлось выдерживать Алле. Каждый день входить на работу как на поле битвы, держать себя в руках и не впадать в истерику оттого, что всё в очередной раз в её жизни сломалось… психологически Алла оказалась способна это выдержать, но не физически. В конце концов она слегла с высокой температурой, и произошло это как раз накануне 20 декабря — печальной даты — дня, когда должна была бы состояться её свадьба. Температура около тридцати девяти держалась несколько дней, и о том, что нужно идти работать не могло быть и речи. Алла с трудом доходила до кухни, чтобы налить себе воды, когда Юли не оказывалось дома. Есть Алла вообще ничего не могла и только под давлением Юли могла заставить себя проглотить ложку-другую бульона. А уж та-то старалась — носилась в аптеку, готовила полезные отвары и настои, вспоминала старинные методы борьбы с хворью. Алла послушно выполняла её указания. Она испробовала на себе всё, но болезнь никак не хотела отступать. Только в канун католического Рождества Алле стало полегче. Температура понизилась, отступила слабость, вялость и сонливость, перестали мучить кошмары по ночам. И Алла тут же собралась на работу.
Юля встала стеной. Призвала на помощь Антона Алексеевича и Алле пришлось опять послушно улечься в постель.
А в это время на работе Макс не находил себе места. Он метался как тигр в клетке. Он и представить себе не мог, как ему будет трудно и плохо оттого, что он не видит Аллу. Оказывается она нужна ему была как воздух ежедневное общение с ней — пусть теперь натянутое и очень сдержанное. Но он видел её, слышал её голос, сердился за её дерзость, упрекал во всех бедах, и вдруг в один прекрасный момент лишился всего того, что составляло смысл его жизни. Известие о том, что Алла больна, отчего-то резануло по сердцу острой жалостью и непривычным доселе чувством собственной вины.
— Что с ней? — не выдержал он однажды, влетев в кабинет Ильи, — чем она больна? Почему так долго держится температура?
Илья внимательно глянул на Макса и спокойно протянул ему телефонную трубку:
— Позвони ей и всё узнай. Номер напомнить?
Макс раздраженно бросил трубку на стол.
— А ты что — не знаешь?
— Я знаю, что Алла болеет и что о ней заботятся, за нею ухаживают, она ни в чём не нуждается и скоро поправится. Но тебе, похоже, нужно знать нечто большее? Только не говори, что тебе позарез понадобился главный экономист, а без него встала вся работа.
— Ты, мальчишка, как ты разговариваешь, — буркнул недовольно Макс.
— Простите, шеф, — сдержано ответил Илья.
— Да пошёл ты… — смягчился Макс. — ты бы узнал, может, нужны какие-нибудь дорогие лекарства…
— Я думаю, у неё всё, что нужно есть. Кроме одного — Максима Елхова собственной персоной. Сейчас очень подходящий момент, чтобы сделать шаг к примирению.
— Не твоего ума дело! Я не пацан, чтобы за ней бегать!
— Если ты думаешь, что Алла кинется к тебе на шею первая, то ошибаешься. Я хорошо её знаю.
— Не кинется, значит? — прищурился Макс. — гордячка сопливая… А я, знаешь ли, плевать хотел на её гордость! На ней свет белый клином не сошёлся!
— Ну, как знаешь… — невозмутимо ответил Илья, — я зарёкся влезать в чужие проблемы.
