организовано, и ее не могли увезти далеко. Сколько в Лондоне домов, где торгуют детьми, инспектор?
Полицейский невозмутимо ответил:
— Мы делаем все, что в наших силах, сэр.
— Знаю. Это не ваша вина. Как вы сказали, вы делаете все, что в ваших силах. А я не могу и этого.
Уокер не сводил глаз со своей жертвы. Этот человек был совершенно не похож на насмешника, который целый месяц сводил его подчиненных с ума.
Один из полицейских, стоящих рядом, сказал:
— Это тот парень, который украл ее у мадам Луизы. Как ему, наверное, больно видеть ее в таком состоянии. Он-то думал, что она в безопасности.
Теперь у Уокера появился новый повод для беспокойства. Если мистер Дилли выложил целое состояние, чтобы прикрыть бордель мадам Луизы, то что же он сделает с людьми, убившими Лиззи Стил?
Он вспомнил рассказ Бейтса и угрозы мистера Дилли. Придется попросить разрешения продолжить слежку: все двадцать четыре часа в сутки, если потребуется.
Коби продолжил разговор с инспектором Джорданом, Бристоу и Хеджесом. Он сказал, что оплатит похороны и попытался убедить попечителя приюта, что в случившемся с Лиззи нет его вины.
Уладив дела, он вернулся к клерку.
— Вы должны показать мне дом Хоскинса, — сказал он. — Он там живет?
Клерк кивнул.
— На верхнем этаже. Мой человек сделал план дома. Пришел туда под видом клиента. Выяснил, где держат детей и девушек постарше.
— Отлично.
Коби оставил клерка в своей обшарпанной конторе и забрал план дома Хоскинса, чтобы изучить на досуге. Было позднее утро, и он решил, что действовать надо быстро.
Радуясь исчезновению «хвоста», Коби направился на Хаф-Мун-стрит, молясь, чтобы Хендрик Ван Дьюзен оказался дома. В этом ему повезло. Повезло! Нельзя забывать, что удача приходит не сама собой, а после тщательного планирования. Сейчас Коби достиг такого состояния, что окружающий мир казался ему простым и ясным, и планировать было легко.
Мистер Ван Дьюзен провел его в гостиную. Судя по его виду, он сразу понял, что Коби пришел с какой- то просьбой. Что-то в его лице напоминало о прежней опасной жизни.
— Профессор, — прямо сказал Коби, — мне нужно, чтобы ты прикрыл меня. Могу я на это рассчитывать?
Профессор не стал задавать лишних вопросов.
— Только скажи, Джейк, ты знаешь, что я сделаю для тебя все.
— Тогда слушай, — и он начал быстро рассказывать, загибая пальцы, а Профессор кивал, время от времени вставляя по паре слов.
Позже, все подготовив и проехавшись вместе с Ван Дьюзеном по нескольким клубам и увеселительным заведениям, Коби вернулся в одно из своих тайных убежищ, расположенное недалеко от дома Хоскинса.
Там для него нашлась смена одежды и кое-что еще. В тайнике под крышей Коби прятал один из своих шести револьверов, кобуру, ремень и коробку с патронами. Это был кольт сорок четвертого, а не сорок пятого калибра. Большинство стрелков с запада, и Коби в их числе, предпочитали сорок четвертый.
Коби торопливо переоделся. Он вытащил револьвер и повесил кобуру на левое бедро. Ее не будет видно под старым сюртуком. По привычке он потренировался выхватывать револьвер, но вряд ли этот навык пригодится в Лаймхаузе. Коби надеялся, что оружие ему не понадобится.
В рукаве он спрятал маленький нож, острый, как бритва. Его ножны крепились к правому предплечью. И напоследок он набросил на шею грязный шелковый шарф, поскольку для испытанного шерстяного шарфа погода была слишком теплой.
Теплым вечером, грязный, неприметный, ничем не выделяющийся в толпе бедняков, блуждающих по району лондонских доков, Коби свернул в пивную недалеко от дома Хоскинса и начал ждать своего часа… За ним медленно полз экипаж. Он остался стоять недалеко от пивной, но на этот раз в нем были не полицейские. Внутри, куря огромную сигару, сидел мистер Хендрик Ван Дьюзен, бывший Профессор, наводивший ужас и на представителей закона, и преступников.
Хоскинс пересчитывал деньги. Прошлая ночь принесла ему то, что янки называют «Джек- пот». Дела в заведении шли хуже, чем у мадам Луизы, зато оно полностью принадлежало ему, и полиция понятия о нем не имела. Дом открывался не раньше одиннадцати часов вечера, когда сгущалась полная темнота.
Покончив с подсчетами, Хоскинс прошелся по дому. Он стоял в коридоре со свечой в руке, зажигая масляные лампы, когда ему на шею набросили удавку. Очнулся он в своей комнате.
Он сидел на стуле. Глаза были закрыты какой-то тряпкой, руки стянуты за спиной, а ноги привязаны к ножкам стула. Хоскинс почувствовал, как у него из кармана вынули связку ключей, а затем услышал хриплый шепот:
— Ты не уйдешь отсюда, Хоскинс, пока не скажешь мне то, что я хочу узнать.
Повязку с глаз сняли, но это ничего не дало — сидящего напротив человека невозможно было узнать: шерстяной колпак полностью скрывал его лицо, различим был только блеск глаз.
— Нет, ты меня не знаешь, Хоскинс, но я знаю тебя. Скажи, и, может, я сохраню тебе жизнь. Кто приказал тебе вчера похитить девочку, кто изнасиловал ее, кто убил… и почему. Насколько я понимаю, в Темзу ее бросил ты.
— Бог свидетель… — начал Хоскинс.
— Бог? Это еще кто? Скажи лучше, дьявол. Я не советую тебе врать, Хоскинс, потому что если не скажешь правды, я прикончу тебя своим маленьким ножичком.
Он показал Хоскинсу нож и принялся расстегивать его сюртук.
— Можно начинать, Хоскинс? Наступает пора ночных наслаждений. Так почему бы и мне не развлечься?
— Ничего я не знаю ни о какой девчонке, — завизжал Хоскинс. — Я честный предприниматель.
Нож скользнул по его горлу. Хоскинс попытался отодвинуться.
— Сиди смирно, парень. Я знаю, что ты лжешь. Ты поставлял детей в дом мадам Луизы. А ее оттуда украли, не так ли, Хоскинс, прежде чем сэр Рэтклифф Хинидж успел с ней позабавиться? Не говори мне, будто ты впервые о ней слышишь. Ты ее знал и видел, как она умерла. Ты понятия не имеешь, что такое честный бизнес, Хоскинс.
Коби провел ножом по груди Хоскинса, и тот завизжал снова.
— Давай же, Хоскинс. Скажи правду. Кто изнасиловал девочку прошлой ночью… и кто убил ее? — На этот раз он пустил кровь.
Только теперь Хоскинс понял, что этот дьявол не шутит.
Он забормотал, давясь словами.
— Он. Тот, кого вы назвали. Хинидж. Он страшно злился, что она сбежала из дома Луизы. Опасно, он говорил, оставлять ее на свободе. Мы выследили ее по его приказу. Господи, я не думал, что он замучит ее до смерти, клянусь. Но он сказал…
Хинидж, всхлипнув, умолк, по его лицу текли слезы и сопли.
Нож неподвижно застыл в воздухе. Человек без лица усмехнулся.
— Ты искушаешь меня, Хоскинс. Так что он сказал? Скорее, пока я тебя не выпотрошил.
— Он сказал, что одним выстрелом убьет двух зайцев. Развлечется с девчонкой и устранит свидетеля. Клянусь, я не ожидал, что он так обойдется с ней…
— Ты лжешь, Хоскинс, — произнес Коби. — Естественно, ожидал… Но раз уж ты сказал мне все, что я хотел узнать, я оставлю тебе шанс. Я собираюсь поджечь этот дом, но сначала развяжу тебя и дам тебе возможность сбежать. Очень маленькую возможность.
Он начал развязывать ноги Хоскинса, когда тот, обезумев от ярости и страха, извернулся и укусил Коби за руку. В ответ Коби опрокинул стул на грязный пол.
— И все-таки это шанс, — сказал он лежащему на полу мужчине.
Коби понимал, что свидетельство Хоскинса против сэра Рэтклиффа не будет иметь силы в суде, как и
