— Я встречался с ней много лет назад. Виолетта очень на нее похожа.
— А я нет, — печально призналась Дина.
Он улыбнулся и сказал:
— Вы ни на кого не похожи, моя дорогая свояченица, и если правду говорят, что вы пошли в отца, он должен быть выдающимся человеком. Рядом с вами мне хочется помолодеть лет на двадцать. Простите, но мне придется вас оставить: я должен написать срочное письмо.
Он поцеловал ей руку, поднялся и ушел.
Дина глядела ему вслед. И что все это значит?
Впрочем, ей не пришлось долго размышлять над загадками лорда Кенилворта, потому что к ней подошел самый главный мужчина в ее жизни.
Коби держал в руках книгу.
— Вот ты где, моя дорогая. Я только что повстречал Кенилворта, и он сказал, что ты прячешься здесь. Меня задержала неописуемая Виолетта, и мне пришлось потратить некоторое время, убеждая ее, что я не собираюсь продолжать те отношения, которые были у нас в Мурингсе. Я указал ей со всей возможной мягкостью, что в то время был свободным мужчиной, а сейчас, увы, должен заботиться о молодой красавице-жене. Вероятно, ты не знакома с неплохим стихотворением покойного А.Х. Клафа, в котором, помимо прочего, есть и такие слова: «Не позволяйте измене свершиться, чтоб не пришлось за нее поплатиться». Теперь это один из моих жизненных принципов… хотя в прошлом я не всегда ему следовал!
Нет, такого стихотворения Дина не знала. Но она была уверена, что вопреки поползновениям Виолетты, Коби ясно дал ей понять, что не собирается восстанавливать их отношения ни в настоящем, ни в будущем.
— Еще я хочу сказать, что Кенилворт пригласил твою маму в Мурингс. Похоже, он очень решительно разъяснил Виолетте, что прошлое должно остаться в прошлом.
— Да, он говорил. Но не твоя ли это заслуга, Коби? Потому что в таком случае мой долг благодарности становится еще больше.
— Умная девочка, — ответил Коби и больше ничего не добавил.
Он растянулся на траве и принялся читать вслух. Это была сатирическая поэма «Дон Жуан» лорда Байрона.
— Чтобы пополнить твои знания о нравах аристократии, — прояснил Коби, прежде чем приступить к чтению. — Видишь ли, с течением времени меняются только костюмы, которые мы носим. Мужчины и женщины остаются прежними, в каком бы веке они ни жили… и как бы ни пытались обманывать себя.
Дина нахально заметила:
— Это ты обманываешь людей, Коби. Я это точно знаю.
Он задумчиво улыбнулся.
— Да. Конечно, знаешь. Но я стараюсь не лгать самому себе, и это очень важно, Дина. Нельзя верить в собственный вымысел — это ведет к саморазрушению.
Коби помолчал немного и продолжил читать.
«Неплохо бы вспомнить об этом, — сказал он себе чуть позже, — при следующей встрече с Уокером… или сэром Рэтклиффом».
Как и обещал Кенилворт, Динина мама приехала на следующий день. Коби повез Дину на станцию, чтобы забрать тещу и ее молоденькую служанку.
Станция совершенно не изменилась с начала весны.
Развалившийся на солнышке котяра, ухоженные цветочные клумбы, смотритель в своей крохотной будке. Изменилась лишь Дина Фревилль. И виноват в этом стоящий рядом с ней мужчина.
— Здравствуй, моя дорогая, какие вы молодцы, что приехали за мной, — воскликнула мама, целуя Дину, пока Коби перекладывал багаж с платформы на тележку.
— Какой чудесный день и… ой… как ты замечательно выглядишь!
Она тайком шепнула Дине на ухо:
— Его заслуга?
— Конечно, — с улыбкой пробормотала Дина.
Виолетта, естественно, была паинькой и впервые за многие годы назвала леди Рейнсборо матушкой. Похоже, в кои-то веки Кенилворт проявил твердость характера.
— Надеюсь, ты будешь вежливой со своей матерью и младшей сестрой, по крайней мере, во время их пребывания в Мурингсе, — сказал он ей. — Строптивостью ты ничего не добьешься. Ты поняла меня, дорогая? На этот раз будет по-моему.
Да, Виолетта его поняла. И ее муж поддался чарам свояченицы. Если ей и захочется уязвить Дину, придется следить, чтобы его не было рядом.
Итак, к радости Дины, все было тихо и гладко. Как будто ее мать не сбегала с учителем и не рожала незаконного ребенка, как будто у Виолетты не было романа с Коби, а незаконнорожденная дочь не выходила замуж за американца сомнительного происхождения, добившегося разрешения на брак с помощью шантажа.
Но как приятно было проводить время в праздности среди красот Мурингса, не такого величественного, как Маркендейл. Каждый по своему наслаждался этой маленькой передышкой.
Коби валялся на солнышке, надвинув на лицо панаму и рассуждал. Обо всем. О неожиданном успехе в обществе и дружбе с принцем Уэльским. О сэре Рэтклиффе, избежавшем наказания и продолжающем свои развлечения.
Он думал об упрямом Уокере и его чертовой неподкупности… но при всей своей честности он готов пойти на любую хитрость, чтобы поймать преступника! «Он сам не понимает, насколько мы похожи, — мрачно подумал Коби. — Мы оба живем по собственным законам».
Он попытался выбросить из головы Уокера и сэра Рэтклиффа, и задумался о Дине. Как ни странно, его чувства к ней менялись с каждым днем.
Коби выручил ее из беды: в то время он не испытывал к ней ни любви, ни влечения. И все же… день за днем, живя рядом с ней, даже до того, как она изменилась и расцвела, он начал замечать в себе какие-то странные перемены.
Что это за новые чувства? Сначала Коби думал, что это желание защитить: защитить девушку, при всей своей очаровательной невинности, обладающую острым и язвительным умом. Он приобщил ее к плотским удовольствиям, но его отношение к ней не ограничивалось одной лишь похотью. Нет, это было нечто большее.
Коби не понимал природу этого чувства. Была ли это любовь? Если да, то какая-то новая, потому что к Сюзанне он относился иначе. Это была не любовь, а поверхностное детское увлечение, не сравнимое со сложным чувством, которое пробудила в нем Дина.
Он сел, сдвинул шляпу на затылок и взглянул на очаровательный сад, где Дина прогуливалась со своей матерью.
Нет, он не хотел этого. Не хотел подчиняться этому чувству. Ведь любовь — это обязательства, это зависимость от любимого человека, а ему это не нужно. Он десять лет лелеял свое одиночество, а полюбить Дину — все равно что разрушить стену, которую он возводил долгие годы.
Давным-давно, в жаркой пустыне он чудом избежал мученической смерти. Его привели к этому любовь и дружба, и тогда Коби поклялся, что если выживет, то никогда больше не станет ни от кого зависеть. Он будет жить исключительно для себя. А если и захочет кому-то помочь, то только на своих условиях…
Так что же он натворил? Купил себе жену и вдруг обнаружил, что этот почти случайный поступок изменил его внутренний мир, его тщательно спланированное будущее. Он перестал быть хозяином своей судьбы, и блуждал по неизведанным тропам, не догадываясь, куда они приведут.
Коби покачал головой и снова улегся на травку. «Если много думать, можно сойти с ума», — сказал ему кто-то… но кто? Быть может, надо попытаться… хоть бы на какое-то время… не думать. Медленно, медленно, он вводил себя в транс, хотя и знал, что после пробуждения все его проблемы останутся с ним…
Дина поговорила по душам со своей мамой, вдыхая ароматы того самого сада, где весной Коби жестоко с ней обошелся. Казалось, с тех прошли не несколько месяцев, а целая жизнь.
