Капитан чопорно представился.
— Бристоу. Эбенезер Бристоу.
— Что ж, капитан Эбенезер Бристоу, мой поверенный встретится с вами завтра. В котором часу?
— Я бываю здесь с четырех часов пополудни.
— Тогда в половине пятого. Мой человек обо всем позаботится. Деньги будет передавать он. Если вам понадобится связаться со мной, обращайтесь к нему. Не пытайтесь выследить меня — в этом случае наше соглашение будет расторгнуто. Вы меня поняли? Я намерен оставаться неизвестным благотворителем.
Он рассмеялся, и капитан понял, что в жизни не слышал более невеселого смеха.
— Так вы и скажете начальству, что деньги поступили от неизвестного благотворителя.
Коби вырвал страничку, что-то написал на ней и протянул капитану.
— Это вам. Отдайте завтра моему поверенному. А теперь скажите, куда вы собираетесь пристроить Лиззи, чтобы я мог проведать ее и убедиться, что с ней хорошо обращаются.
Ошеломленный этой невероятной щедростью, капитан взял бумажку.
— Зачем вы это делаете, мистер Дилли?
— Причуда. И ничего больше. — Коби был краток.
— А остальные? Как же они?
— Какие еще остальные?
— Те, кого держат в доме мадам Луизы. Им не так повезло, как Лиззи.
Коби по-волчьи оскалился.
— Вы должны понимать, что не в моих силах спасти всех. Но те, кто торгуют детьми, и те, кто пользуются их услугами, заплатят за все.
Капитан не мог поверить собственным глазам. Ему еще не приходилось встречать златокудрых мужчин, которые появляются ниоткуда и швыряются золотом ради спасения несчастных детей.
— Вы, наверное, очень богаты, — выдавил он наконец.
— О, да, — любезно согласился Коби. — Невероятно богат. Настолько, что вы даже представить себе не можете. Ни Мидас, ни Крез со мной не сравнятся. И все это собственными руками!
— И вас это не пугает? Можете ли вы не ведать страха Божия, с такой легкостью распоряжаясь судьбами людей?
— Нет, капитан. Судьбу нелегко изменить. И я никем не распоряжаюсь… я всего лишь подталкиваю события. С этого и начинаются лавины. Что касается страха Божия, я забыл о нем восемь лет назад, когда предпочел, чтобы люди боялись меня. А теперь я попрощаюсь с Лиззи, после того, как вы сообщите мне ее новый адрес.
— Она отправится к знакомым мне супругам, которые заботятся о бездомных детях. Дом двадцать один по улице Кочегаров.
Он помолчал.
— Надеюсь, вы будете осторожны с ней. Было бы жестокостью с вашей стороны обещать ей нечто сверх того, что судил ей Бог.
— Поверьте, это не входит в мои намерения, капитан Бристоу, сэр, — ответил Коби. — Даже если воля Божья и заключается в том, чтобы отдать ее в лапы извращенцам, я этого не допущу!
— Но Он послал ей на помощь вас.
Капитану хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним, но Коби придерживался иного мнения.
— Да, но подумайте о тех, которых Он не спас!
Эбенезер Бристоу сдался. Каково бы ни было его личное мнение о собеседнике, помнить следовало лишь о размерах его внушительного пожертвования.
Коби понял, что Бристоу ведет внутреннюю борьбу, и испытал прилив отвращения к самому себе. Жестоко и несправедливо насмехаться над человеком, посвятившим жизнь служению людям, тогда как сам он, Коби, не заботится ни о ком, кроме самого себя.
Даже ради спасения собственной жизни он не смог бы объяснить, что за порыв заставил его вырвать девочку из беспощадных рук сэра Рэтклиффа Хиниджа. А теперь, когда дело сделано, сможет ли он жить спокойно, зная о том, что происходит на верхних этажах дома мадам Луизы?
Коби почему-то вздрогнул, поежился, достал роскошные золотые часы и открыл крышку.
— Уже поздно, я должен идти. Не забудьте, что завтра придет мой поверенный. Спокойной ночи, сэр.
Он развернулся на каблуках и собрался уходить.
Капитан Бристоу бросил ему вслед:
— Будьте осторожны, мистер Дилли. Летая слишком близко к солнцу, недолго и крылья опалить. С Богом не шутят.
Коби оглянулся, сверкнул белыми зубами и ответил.
— Да, капитан, в этом я не сомневаюсь.
Станция в Мурингсе была именно такой, какой запомнила ее Дина: с пламенеющими цветочными клумбами, согретыми ярким полуденным солнцем. Станционный кот свернулся калачиком на выкрашенной в зеленный цвет скамейке. Сандерс, смотритель, сидел в своей маленькой будке.
Он вышел и помог Дине и ее служанке Пирсон выгрузить багаж на платформу.
— Простите, леди Дина, но мы не знали о вашем приезде, и из усадьбы двуколку не прислали.
— Я подожду здесь, Сандерс. В такой замечательный день приятно посидеть на солнышке. Наверняка, двуколка прибудет с минуты на минуту.
В последнем девушка вовсе не была уверена, но, к счастью, через двадцать минут двуколка действительно подъехала. На козлах сидел один из кучеров.
— Простите, леди Дина, госпожа забыла предупредить о вашем приезде. Но американский джентльмен, который гостит в доме, узнал о том, что вы ждете на станции, и велел мне забрать вас.
«Забывчивость» Виолетты Дину не удивила, но ей стало ужасно любопытно, кто же такой этот американский джентльмен. Она знала, что в высшем свете вращается множество богатых американцев. Обычно это мужчины средних лет и старше. Вероятно, им двигали отцовские чувства. Надо будет поблагодарить его при встрече.
Как и следовало ожидать, дома Виолетты не оказалось. Экономка миссис Гривс сказала, что леди Кенилворт уехала по срочному делу, и в спешке забыла предупредить прислугу об ожидающемся прибытии леди Дины.
К счастью, американский джентльмен мистер Грант, знал о том, что Дина должна приехать, и отдал все необходимые распоряжения.
Когда миссис Гривс упомянула о мистере Гранте, на ее лице промелькнуло какое-то странное выражение. Неужели это один из поклонников Виолетты? Вряд ли… она предпочитает молодых и красивых.
Дворецкий Честермен предложил:
— Я полагаю, вы не откажетесь от чашечки чая, леди Дина, прежде чем переоденетесь с дороги. Прошу прощения за оплошность. Мистер Грант был очень этим… обеспокоен.
Да, от чая леди Дина не отказалась. Но почему Честермен и Гривс так странно отзываются об этом американце? Тут и так друзей Виолетты полон дом, а теперь еще какой-то пожилой американец раньше времени приехал. Зачем?
Позже, выпив чая, Дина с помощью Пирсон переоделась в детское платьице с голубым поясом и стянула длинные темные волосы синей бархатной лентой. В этом наряде она выглядела лет на пятнадцать, но зато он отлично защищал ее от излишнего мужского внимания!
И что теперь делать в этих пустых хоромах? Дина решила пойти в библиотеку и приятно провести время, забыв о Виолетте и благополучно избежав встречи с пожилым американским джентльменом.
Захватив блокнот и пенал с карандашами, она поднялась по главной лестнице, пройдя мимо портретов грозных предков лорда Кенилворта. «Знали бы они, какой у них потомок!» — подумалось ей. Мама называла его подкаблучником, дающим Виолетте слишком много воли.
Наконец, Дина остановилась у дверей библиотеки и поняла, что ошибалась. Внутри кто-то был. И этот «кто-то», как ни странно, играл на гитаре. А самое странное, что играл он мелодию Вивальди, которую Дина однажды слышала в Оксфорде на концерте, куда ходила вместе с Па.
