сказала, что он решил побродить по лесу.
Поэтому Ринни выскользнула из дома, пока Лер дремал, а Хенна разглядывала карты. Строгой командой успокоила Гуру. Она думала взять собаку с собой, но когда Гура возбуждена, она ее не слушает. С мамой и мальчиками такого никогда не бывает. Ринни не хотелось весь день гоняться за собакой, если та найдет кролика, поэтому она приказала Гуре оставаться у крыльца и сама пошла через поле.
Форан и его люди сидели на земле перед амбаром и играли в какую-то игру, сопровождавшуюся взрывами смеха и дикими бросками костей. Но когда Ринни миновала их, Форан встал, знаком велев остальным оставаться на месте.
– Ринни, дочь Сэры, куда ты так торопишься? – вежливо спросил он.
Ей нравилось, что Форан никогда не обращался с ней, как с десятилетним отродьем (так в минуты раздражения называл ее Лер).
– Ищу щекочущий корень, – ответила она, не задерживаясь. – У нас он кончился.
– А что, щекочущий корень так важен? – спросил он, словно пробуя языком незнакомое название.
«Император не должен быть так ужасно невежествен», – подумала Ринни. И тут же пришла в ужас и замешательство: Форан рассмеялся, потому что она не сумела скрыть свои мысли.
– Это для перевязки ран, – быстро сказала она. – Предохраняет от инфекции. Мама говорит, что, если промыть глаза его настойкой, это помогает при раздражении дымом.
– У меня очень нежные глаза, – сказал он, хлопая ресницами. – Давай обязательно найдем щекочущий корень.
– Он так называется, потому что, если его пожевать, язык начинает покалывать, а потом он немеет, – объяснила Ринни. – Тебе идти не обязательно. Я знаю дорогу.
– Если бы здесь были Джес или твои родители, ты бы пошла одна?
– Но это совершенно безопасно.
Она слегка рассердилась: он считает, что она не может собирать травы одна.
– Надеюсь. Иначе я бы не пошел с тобой. – Он оглянулся на амбар. – Я бы послал Кисела. Он так уродлив, что отпугнет любого. Или Тоарсена – он злой.
– Тоарсен не злой, – сказала она и поняла, что он ее дразнит.
– Конечно, нет, – согласился Форан. – Тоарсен не злой. Но не рассказывай ему, что я так сказал.
Она рассмеялась.
– Ну хорошо. Идем со мной.
В Редерне Форану особенно нравилась Ринни. У него не было опыта общения с детьми, да и собственного детства не было, и девочка его очаровала.
Во-первых, она была настолько компетентна, что ей могли бы позавидовать многие взрослые женщины в Таэле. Она могла готовить, шить, работать в огороде. Но умела не только работать, но и играть.
Ему особенно нравилось поддразнивать ее, когда она копировала великосветские манеры, усвоенные от матери. Но то, что в Сэре устрашало, было трогательно забавно в ее дочери.
Он не хотел допустить, чтобы с нею что-то случилось. Что бы она ни говорила, место, где всего несколько недель назад появлялся тролль, не безопасно. Он понятия не имел, что сделал бы, если бы столкнулся с троллем. Вероятно, убежал бы. Форан не был уверен, что Память справилась бы с троллем с такой же легкостью, как с его убийцами. Но вот на случай встречи с волком или кабаном Форан считал себя вполне вооруженным.
Ринни шла так быстро, что Форану трудно было за ней угнаться, и он поэтому радовался, что не позволил никому из охранников идти с собой. Еще унизительнее, что она заметила это и пошла медленнее. И извинилась.
– Прости. Я привыкла ходить с Лером и Джесом. А ты с низин… Папа говорит, что жителям низин трудно дышать здесь, в горах.
– Гм-м, – ответил Форан. – Не надо извиняться. От императора не ждут лесных походов.
Она повернулась и пошла спиной вперед, чтобы видеть его лицо.
– Папа говорит, что тебе здесь нравится. Он улыбнулся.
– Твой папа – мудрый человек.
К его радости, она серьезно посмотрела на него: такое выражение делало ее похожей на только что проснувшуюся сову.
– Мой папа знает людей.
И тут что-то острое коснулось его ноги, Форан рефлекторно отдернул ногу от… пустого места.
– Это мамина защита, – улыбнулась Ринни. – Такого эффекта не было, пока мама не укрепила ее после прихода тролля. Ты бы видел, как подскочил Лер, когда впервые с тех пор наступил на нее.
Форан осторожно перешагнул, и на этот раз ощутил только краткий безболезненный укол.
– Я еще жив, – сказал он. – Наверно, это значит, что твоя мама поставила защиту не от меня.
Когда Ринни наконец остановилась, для Форана это было как раз вовремя. Он упал на землю, лег на спину, отдуваясь. В основном чтобы ее рассмешить, но полежать было приятно.
– Перестань дурачиться, – сказала Ринни. – Можешь помочь мне собирать.
Когда он послушно встал, она подвела его к растению, которое, на его взгляд, ничем не отличалось от
