сказала она. – Лучше нам видеться как можно реже в течение следующей недели.
Разумеется, они были вынуждены видеться каждый день и проводили вместе долгие часы на демонстрациях мод. Казалось, Уоррен примирился со сложившейся ситуацией, однако выражение его лица было уже не столь радостным, как вначале, порой Джемайна замечала прежнюю грусть в его глазах, когда ловила его взгляд. Она очень сожалела, но ничего не могла поделать.
Кроме того, Джемайна была слишком занята, чтобы постоянно думать об Уоррене. Она никогда не была знакома с мировой модой. Правда, ей удалось кое-что узнать за время работы в «Ледиз бук», тем не менее Джемайна была новичком в освещении демонстраций мод. Несмотря ни на что, девушка решила, что эти следующие несколько дней должны быть очаровательными. К счастью, Уоррен был хорошо знаком с окружающей обстановкой. Представляясь сотрудниками журнала «Гоудиз ледиз бук», они получали особый доступ не только на официальные показы, но и за кулисы.
Основным материалом популярных моделей являлся блестящий шелк разнообразных оттенков. Многие платья, изготовленные из тяжелой парчи, украшали небольшие яркие цветы или лоза, вьющаяся по всей длине. Преобладающие цвета – темно-красный, желтый с голубым или желтый с зеленым.
Джемайна заметила, что женские шляпки имели более узкие поля, чем в предыдущем сезоне, оставляя открытыми уши, поддерживались они широкими лентами, завязанными под подбородком. Букеты и гирлянды цветов выглядели почти как натуральные, имитируя преимущественно полевые маки и колокольчики. Ленты были роскошнее и шире, чем в прошлые годы.
Джемайна сочла публику в зале, состоящую в основном из покупателей и журналистов, довольно скучной, однако за кулисами было гораздо интереснее. Один из модельеров особенно заинтриговал девушку – англичанин, чисто выбритый, в черном пиджаке, с белым галстуком и в батистовых нарукавниках, застегнутых на запястьях на золотые пуговицы. Он трогал монокль и исполнял свои обязанности с важностью и манерами дипломата.
Надо признать, он очень ловко орудовал ножницами и булавками. Манекенщицы, похожие на восковые фигуры, которые Джемайна видела в витрине парикмахерской, переодевались прямо перед ним.
Казалось, модельер точно знает, где надо подтянуть ткань, а где отпустить. Он с одного взгляда оценивал те особенности женщины, которые следует подчеркнуть или, наоборот, скрыть. Впервые увидев работу англичанина, Уоррен заметил:
– Кажется, Всемогущий создал этого парня с врожденным знанием всех особенностей кринолинов и нижних юбок.
Когда модельер подгонял платье прямо на манекенщице, стоило посмотреть, как он трогает материал, приглаживает его, делает замеры, поправляет складки. Затем он отступал на шаг, вставлял в глазницу монокль и оценивал свою работу. После этого снова начинал подгонять платье к фигуре, иногда добавляя здесь цветок, там ленту, пока не находил необходимую гармонию. И все это время женщина должна стоять неподвижно, едва осмеливаясь дышать, чтобы не вызвать гнев модельера.
Наконец модельер отходил назад, садился на софу и начинал руководить манекенщицей, размахивая рукой с длинными пальцами, как дирижер своей палочкой.
– Направо, мадам! – И женщина выполняла приказание.
– Налево, мадам! – И женщина поворачивалась соответственно.
– Теперь лицом ко мне. – Манекенщица смотрела прямо на модельера.
– Теперь поверните лицо направо.
После нескольких поправок с помощью ножниц и булавок он одобрительно кивал и переходил к следующей модели.
Джемайна заметила, что модельеры отличаются друг от друга по характеру и действиям. Многие выглядели очень женственно, судя по их жестам и манере говорить. Они очень любили посплетничать и всегда знали немало историй о высокопоставленных особах, в основном о благородных дамах, для которых шили одежду.
Одна из историй показалась Джемайне наиболее забавной. Она касалась супруги Луи Наполеона Бонапарта, избранного президентом Второй французской республики в декабре прошлого года.
Джемайна уже знала, что жена Бонапарта считалась первой модницей в Европе, а также являлась законодательницей мод во всем мире, нанимала не только лучших портных, но и художников-модельеров, которые изготавливали ей наряды. Говорили, что она каждый день надевает новый наряд.
Согласно легенде, поведанной Джемайне одним из модельеров, в центре комнаты супруги Бонапарта находится люк, ведущий в комнату наверху с плоскими шкафами, в каждом из которых – платье, помещенное в раму, как портрет. Там же, наверху, был транспортер, доставляющий платье к люку и спускающий вниз для осмотра. Если платье удовлетворяло женщину, оно немедленно поступало в ее распоряжение. Если нет – отправлялось на прежнее место, и спускалось другое, пока супруга президента не выберет устраивающий ее фасон.
Джемайна повторила услышанное мадам Блан.
– Неужели правда? Истории, которые рассказывают эти модельеры, настолько удивительны, что в них трудно поверить.
– В этом нет ничего удивительного, – подтвердила мадам Блан, фыркнув. – Видимо, Луи Наполеон Бонапарт вскоре станет императором Франции.
– А я думала, что во Франции больше нет королевской власти, – удивилась Джемайна. – Я полагала, теперь эта страна стала республикой.
– Мы все так думали… все, кому ненавистна королевская власть. Однако могу предсказать, что Бонапарт будет императором Франции через четыре года, – мрачно произнесла мадам Блан. – Согласно нашей с трудом завоеванной конституции, ни один человек не может находиться на посту президента более четырех лет. Но еще до окончания этого срока Бонапарт расширит свои полномочия и станет императором! – Мадам Блан пошевелила губами, как бы намереваясь плюнуть. – И пролитая кровь, и все жертвы за время нашей славной революции окажутся напрасными!
Джемайна сообразила, что теперь у нее есть превосходное окончание статьи, посвященной мадам Роланд. Слова сами рождались в ее голове:
