жизнь, но при этом справедливо рассудила, что они слишком разные и он заслуживает более кроткой спутницы жизни. И богиня дала согласие на то, чтобы он и Хикака поженились. Так они и сделали и, пока юноша не умер от старости, жили как простые смертные на острове Каена...
Только тут Акаки увидела дочь. Лилиа подошла незаметно и сейчас, зачарованная, сидела позади кружка детей.
– Ну что, Лилиа? – оживилась Акаки. – Тебе это удалось?
Девушка кивнула.
– А теперь, дети, идите играть, – сказала Акаки.
Те сразу разбежались по пляжу. Лилиа опустилась на песок рядом с матерью.
– Слушая эту историю, я вспоминала времена, оставшиеся в далеком прошлом. Тогда я была девочкой и вот так же ловила каждое слово волшебных сказок. Как давно это было!.. Но я снова ощутила себя совсем юной.
– Это меня радует, доченька.
– Сейчас самое время рассказывать истории о Пеле, – вздохнула Лилиа. – Мне очень понадобится ее благословение... Впрочем, оно понадобится всем нам.
– Воины прислушались к твоим словам? – Да.
– Ты вдохнула в них волю к сопротивлению?
– Думаю, да. Но мне страшно за воинов, мама. Высказав все, что давно уже рвалось из глубины моей души, я вдруг почувствовала себя так, словно обрекла многих из них на смерть. Эта мысль омрачила мою радость.
– Хорошо, что ты успела вернуться не слишком поздно... Мои уговоры не произвели бы должного впечатления. Конечно, многие погибнут, но такова судьба воина, когда неприятель подступает к деревне. Ты заранее винишь себя за все, что может случиться с твоим народом, и это неудивительно – такова изнанка власти. Нелегко нести бремя власти, но пустоголовый человек не сознает, что это большая ответственность. Ты призываешь воинов к битве за правое дело, помни об этом.
– Помню, мама, но сомнения не уходят... Я знаю, что в моем стремлении уберечь Хана нет ничего дурного! Я ненавижу хищника Лопаку!
– Я тоже ненавижу его. Однако ты так и не рассказала мне, как жила несколько месяцев на родине отца.
– Эти воспоминания тяготят меня.
– Неужели все было так плохо?
– Не совсем. Было немало и хорошего.
И вдруг, не сводя взгляда с далекого горизонта, Лилиа начала рассказывать матери об Англии. Она поведала ей о Дэвиде Тревелайне, надеясь, что мать поймет, поскольку она и сама когда-то полюбила англичанина.
– Ты говоришь так, словно этот Дэвид... словно он стал тебе очень дорог. Это так?
– Да, мама.
– И ты до сих пор любишь его?
– Я... Нет, я не могу ответить на этот вопрос. Просто не знаю. Сердце все еще стесняет боль, стоит только подумать о Дэвиде.
– Судя по твоему рассказу, он очень напоминает Уильяма.
Воцарилось молчание. Женщины смотрели вдаль, предаваясь дорогим сердцу воспоминаниям. Потом Акаки посмотрела на дочь с пониманием и сочувствием.
– Что сказать тебе, чем утешить? Может, всегда лучше вовремя понять, что тебя любят не так сильно, как хотелось бы. Все проходит, пройдет и боль. Со временем ты изберешь кого-нибудь другого.
– Наверное, ты права, – рассеянно откликнулась Лилиа.
Она не могла отвести взгляда от горизонта, словно что-то в бесконечной морской дали притягивало ее. Должно быть, так оно и было. До сих пор девушке казалось, что она покончила со своей неуместной, ненужной любовью, выбросила ее из головы. Но как только имя Дэвида было произнесено вслух, боль утраты вернулась с прежней силой. Долгое время девушка сидела молча, и Акаки, уважая ее печаль, тоже не проронила ни слова.
– Тем не менее все это осталось в прошлом, – вдруг сказала Лилиа. – Надо уметь забывать, так ведь, мама? Пожалуй, я поплаваю.
Она поднялась, сбросила
неглубоки, но дно быстро понижалось. Погрузившись по пояс, девушка поплыла к устью бухты, туда, где катились валы океанских волн. После возвращения на Мауи она еще ни разу не плавала по-настоящему: короткое утреннее купание не шло ни в какое сравнение с долгим заплывом, когда удается встряхнуться телом и душой и как бы родиться заново. Лилиа страстно любила океан. Наедине с ним она забывала обо всем, даже об угрозе нападения, которая на суше преследовала ее, как мрачная тень.
Девушка плыла вдоль берега, пока не оказалась в излюбленном месте, где ревел прибой и где ее подхватывали на пенистый гребень большие волны. Обычно Лилиа успевала нырнуть под волну прежде, чем та разбивалась о берег, но если ее все же выбрасывало на песок, она только смеялась от счастья. Вдоволь наигравшись с морем, девушка улеглась на песок.
В деревню она направилась, когда начало темнеть. Лилиа медленно шла вдоль берега, наслаждаясь приятной усталостью, но вдруг увидела человека, идущего навстречу. Несколько мгновений спустя она узнала в нем Кавику.
