– Думаю, да. Хотя должна заметить, что это уж слишком мудрено.
Ребекка улыбнулась своему отражению.
– Господи! Неужели ты не понимаешь? Сегодня я хочу выглядеть потрясающе. Фелис сказала, что здесь соберется весь цвет Саванны, и я не желаю, чтобы меня затмили местные красавицы.
– Разве такое может случиться? Ты всегда была самой красивой, при любых обстоятельствах. Это для тебя секрет? – заметила Маргарет без всякой зависти и чувствуя даже некоторую гордость. Лично она не жаждала блистать на балу, но находиться рядом со звездой, которая вызывает восхищение и завистливые взгляды, несомненно, ей было приятно. Пусть сияет Ребекка, а Маргарет было достаточно и отраженного света. Ее бы только смутило, если бы вдруг засияла она сама.
Пребыванием в Саванне она тоже была довольна. Единственное неудобство заключалось в том, что приходилось делить комнату с Ребеккой. С большим удовольствием она бы жила отдельно. Однако пришлось смириться.
Саванна была городом сравнительно небольшим, так что здесь все друг друга знали, и приезжие всегда привлекали интерес местных жителей, особенно если это две привлекательные молодые девушки. Маргарет и Ребекку едва не рвали на части, их приглашали почти каждый день, даже опомниться было некогда. Без их участия не обходилось ни одно сколько-нибудь значительное событие в городе. А вот теперь пришла очередь Молино: они устраивают у себя в доме большой прием.
Готовящийся бал должен был стать гвоздем сезона, и даже Маргарет чувствовала это, хотя не разбиралась во всех нюансах светских отношений. В доме с утра царило приподнятое настроение. Даже загадочный Дупта, казалось, несколько просветлел. И Фелис.
– Маргарет, ты заметила, как изменилась Фелис, с тех пор как мы здесь? – произнесла Ребекка, словно прочитав ее мысли. – Все ее недомогания вроде бы кончились, она мне кажется сейчас здоровее, чем когда-либо.
Маргарет кивнула:
– Странно, но я как раз подумала об этом. И ты знаешь, здесь спится много лучше. – Она слегка покраснела, и Ребекка это заметила.
– Неужели все это время на острове ты думала о нашем ночном визитере? Но ведь с тех пор как мы обнаружили тайный ход, прошло уже несколько месяцев. Я за это время ничего необычного больше не замечала. А ты?
– Я тоже, – смущенно призналась Маргарет, – но все равно была напряжена, почти каждую ночь боялась, что это снова случится. Ко мне никто не приходил, но странную музыку я слышала еще один или два раза. Я в этом уверена. Во всяком случае, до приезда в Саванну я ни разу с тех пор по-настоящему не выспалась.
– Непохоже, чтобы в этом доме тоже был тайный ход. Однако мне кажется странным, что здесь все ведут себя как-то иначе.
– А может быть, все дело в Армане? Ведь он единственный, кого здесь нет. – Маргарет задумалась. – Мне кажется, он сильно раздражал своего отца.
Боясь как-нибудь себя выдать, Ребекка отвернулась. Образ жизни, какой они вели в Саванне, был достаточно суматошный, к тому же она постоянно общалась с Жаком, и тем не менее… в мыслях то и дело возвращалась к Арману и к тому эпизоду на холме, вспоминая о нем гораздо чаще, чем хотелось бы. И хотя длилось это всего какую-нибудь минуту, а то и меньше, но память о прикосновении его рук, губ, мысли о том, как он прижал ее тогда к себе и какие чувства при этом в ней всколыхнулись, вытеснить из своего сознания ей никак не удавалось. Почему теперь, находясь так близко от заветной цели, так близко от Жака, она продолжает думать об этом неотесанном Армане?
Ребекка улыбнулась.
В Саванне Жак стал еще более внимательным, чем когда-либо. Она полагала, что этому способствовало появление многочисленных поклонников. Ничто лучше не раздувает пламень в мужчине, как появление соперника. А если соперников много? Такова природа мужчины – он может находиться рядом с женщиной и быть к ней лениво-равнодушным, но, стоит ему обнаружить, что эту женщину жаждет кто-то другой, мужчина сразу же начинает жаждать ее с утроенной силой. А в том, что Ребекка была действительно желанна почти каждому мужчине, сомнений не возникало.
В ее пользу действовало и еще одно обстоятельство. Незадолго до их отъезда в Саванну случилось так, что она проходила мимо гостиной, где беседовали Эдуард и Жак. Несколько слов, которые она уловила, заставили ее остановиться и прислушаться.
– Сынок, – говорил Эдуард, – ты не считаешь, что пришло время серьезно подумать о женитьбе? Понимаешь, тебе уже почти тридцать – самая пора произвести на свет наследника. Я не так уж молод, ты это знаешь, и существование мое не вечно. Подари мне и матери радость видеть своих внуков, пока мы еще окончательно не одряхлели.
Жак ответил не сразу, голос его был тихим и неуверенным:
– Я полагаю, вы правы, сэр. Каюсь, я действительно пока об этом не много размышлял. Война, понимаете…
– Ерунда все это, мой мальчик! Война кончилась, и ты теперь дома. Почему бы тебе не остепениться?
Я не вижу причин, которые бы этому препятствовали. И самое главное, кандидатур предостаточно. В Саванне полным-полно достойных девушек на выданье. Но при чем тут Саванна, когда прямо здесь, под одной с тобой крышей, живут две такие красавицы. – Эдуард хохотнул. – Имеющий глаза да видит. А у меня есть глаза, и я вижу, как ты смотришь на Ребекку; не укрылось от меня и то, как она смотрит на тебя. Девушки красивее тебе просто не найти. А что же касается ее семьи и состояния, то тут дела обстоят еще лучше. Ее отец достаточно богат и даст за ней приличное приданое. В этом я уверен. И препятствий к браку никаких нет – она хотя тебе и родственница, но очень дальняя. Не двоюродная сестра и, кажется, даже не троюродная. Выбирай: либо она, либо Маргарет – каждая из них могла бы стать тебе отличной женой.
Ребекка почувствовала, что ее лицо горит, но скорее от радости, чем от смущения. Она была достаточно взрослой, чтобы понимать, насколько важным фактором при принятии решения о браке является материальное благосостояние семьи жениха и невесты. Эдуард был совершенно прав: отец даст ей в качестве приданого приличную сумму. И брак этот у него тоже не вызовет никаких сомнений, потому что войти в близкое родство с семьей своего американского кузена было бы для отца' желательно. Она
