том, как жилось ему после гибели матери. Саманте приходилось заниматься благотворительностью, и она более или менее представляла себе, каково приходится сиротам в приемных семьях. Даже если забыть о горе, одиночестве, тоске по родителям — едва ли может быть счастлив ребенок, которого, словно багаж в путешествии, каждые несколько месяцев передают из одной «камеры хранения» в другую.
По дороге в Денвер они остановились у придорожного кафе, возле дверей которого стояло несколько припаркованных грузовиков и легковушек. Саманта слышала, что в забегаловках для дальнобойщиков на редкость вкусно готовят, и от души надеялась, что это правда: она умирала от голода.
Войдя в кафе, Саманта и Нейт словно перенеслись лет на сорок назад. Обшарпанные пластиковые столики, музыкальный автомат у дверей — все как будто вышло из пятидесятых. Устроившись за столиком на двоих, они быстро изучили потрепанное меню, Саманта заказала яичницу с беконом, Нейт — хорошо прожаренный бифштекс.
Странно, но, когда официантка принесла заказ, Саманта вдруг почувствовала, что совсем не хочет есть. Еще пять минут назад ей казалось, что она умирает от голода, но теперь кусок не лез ей в горло. Не давала покоя тревога — за Мэддокса и Джока, за Терри, за мать… И за человека, сидящего с ней за одним столом.
Нейт с аппетитом поглощал бифшстекс, сидя лицом к двери. Всякий раз, когда кто-то входил, он вскидывал взгляд.
— Что мы будем делать, когда найдем мою мать? — спросила Саманта.
— Нам остается только одно: расставить ловушку.
— Какую ловушку?
— У нас есть несколько подозреваемых, — объяснил Нейт. — Позвоним каждому из них и заявим, что мы приняли все меры предосторожности и теперь требуем двести тысяч баксов за молчание.
— И посмотрим, кто клюнет?
— Вот именно.
— А если не клюнет никто?
— Тогда придумаем что-нибудь другое. Но он клюнет, вот увидишь. Что ему еще делать?
— Он? Нейт, ты знаешь, кто это?
Нейт промолчал.
— А Джек Мэддокс знает?
— Не думаю.
— И кто же это?
Заметив, что он колеблется Саманта горячо заговорила:
— Мы ведь договорились ничего не скрывать друг от друга. Кто это, Нейт? Пойми, от этого зависит моя жизнь! Я не уйду отсюда, пока не услышу правду!
Он поморщился.
— Точно я ничего не знаю. Это только предположение. Но, возможно… Возможно, это судья Макгайр. В шестьдесят восьмом году он был патрульным полицейским, а сейчас — федеральный судья и выставляет свою кандидатуру в Федеральную апелляционную комиссию.
У Саманты упало сердце. Федеральный судья! Это большие связи. И большая власть.
— Но как…
— Если это он, то ему удалось ловко спрятать концы в воду. Копы его обожают — считают, что он всегда на их стороне. Он создал себе имидж кристально честного человека, неподкупного служителя закона. Но членов Апелляционной комиссии проверяют куда тщательнее, чем обычных судей. Ведь эти люди не просто истолковывают существующие законы — они эти законы создают. — Он помолчал. — Вполне возможно, что своим отстранением от работы я обязан ему. Просьба федерального судьи — это почти что приказ.
Саманта с отвращением взглянула на стынущую яичницу. Аппетит у нее совсем пропал — через силу проглотив несколько кусков, она почувствовала, что не сможет съесть больше ни кусочка.
— Как ты думаешь, мы от них оторвались? Мне уже начинает казаться, что они повсюду.
— Оторвемся, как только избавимся от машины, — ответил Нейт. — О поездах в наши дни никто и не думает.
— Кроме тебя, — улыбнулась Сэм.
— Кроме меня, — согласился он.
— Я хочу позвонить Терри.
— Ты беспокоишься о ней или о Нике? — холодно спросил Нейт — и у Саманты замерло сердце при мысли, что доверие между ними еще очень хрупко и может рухнуть от любого неудачного слова.
— О них обоих.
— Лучше подождать, — ответил он. — Нам нужен чистый телефон. Если телефонная линия Фолкнеров прослушивается, наш телефон окажется засвечен. И из автомата звонить не стоит — они вычислят его номер и смогут напасть на след. Впрочем, если они в самом деле что-то подсунули нам в машину, все это ничего не даст… Вот что: поступим по-другому.
Подойдя к кассирше, Нейт обратился к ней, сияя обворожительной улыбкой:
— Послушайте, вы не знаете надежного человека, который бы согласился подвезти нас до автобусной станции в Денвере? У нас что-то мотор барахлит, а опаздывать не хочется.
— А как же ваша машина?
— Позвоню в пункт аренды, где мы ее взяли. Пусть заберут.
— Ладно, постараюсь что-нибудь для вас сделать, — пообещала кассирша.
Десять минут спустя Нейт и Саманта уже мчались в Денвер на попутной машине: это обошлось им в сотню долларов наличными и оплату полного бака.
На поезд они сели в последнюю секунду — как и было задумано.
Едва поезд тронулся, Нейт отправился искать кондуктора. Через несколько минут он уже держал в руках билеты на двухместное купе первого класса и мысленно благодарил бога Его шатало от усталости; сейчас он мечтал об одном — рухнуть на постель и заснуть.
Кондуктор проводил их в тесное купе с мягким диваном, столиком и отдельной уборной с душем (что также немало порадовало Нейта). Почти сразу появился проводник и спросил, хотят ли они поужинать в купе или в вагоне-ресторане. Нейт и Саманта выбрали купе. Они заказали два стейка с жареным картофелем и бутылку вина — ведь с тех пор, как они перекусили в последний раз, прошло уже шесть часов. Не дожидаясь ужина, Нейт и Саманта попросили проводника постелить постели. Тут же, словно по волшебству, диван превратился в кровать, а из стены над ним выдвинулась верхняя полка. За окном холмы сменились прериями; догорал закат, и на землю опускались сумерки. Нейт понимал, что лучше не расслабляться. Однако здесь их никто не найдет, а он так устал… так чертовски устал…
Рука его машинально легла на кобуру револьвера. Еще одна причина, по которой Нейт выбрал поезд, — здесь пассажиров не просят сдавать оружие. Разумеется, агент ФБР имеет право пронести револьвер с собой в салон самолета. Но если бы службе безопасности аэропорта вздумалось позвонить его начальству, Нейт оказался бы в неприятном положении.
Перестук колес звучал словно колыбельная: но еще сильнее успокаивало Нейта присутствие Сэм. Она прильнула к нему, положив голову ему на плечо, и Нейт почувствовал, как напряжение, ставшее, казалось, неотъемлемой частью его существа, испаряется, рассеивается без следа. Рядом с этой женщиной он ничего не боялся.
Глаза у него уже слипались, когда проводник накрыл стол льняной скатертью и принес заказ. Пока Саманта с аппетитом ужинала, Нейт не отводил от нее глаз. В Денвере они обзавелись новой одеждой — самой простой и неприметной, какую смогли найти; однако ему казалось, что даже самые обычные брюки и рубашка на Саманте смотрятся словно королевский наряд.
Ужин запили вином. Нейт спросил себя, сочетается ли алкоголь с болеутоляющими таблетками, которые принимает Саманта, — но махнул рукой. Она заслужила несколько минут покоя и удовольствия. Оставалось решить, кому где спать.
Вот и покончено с ужином. Кому где спать? Нижняя кровать достаточно широка для двоих; однако им придется тесно прижиматься друг к другу…
Соблазнительная мысль — однако соблазн не слишком располагает к отдыху. А ему сейчас смертельно
