команде «рядом» в метре позади проводника, писая временами на встречные кусты — это не исказит навыка. Подход к дрессировщику совершается не более чем за четверть минуты! Некоторые люди, называющие себя дрессировщиками, говорят, будто собака должна утверждать собственное я медленным подходом! За время такого подхода можно привести в боевую готовность находящуюся на марше ракетную батарею и уничтожить населённый пункт величиной с Москву. Аппортировочный предмет считается поданным, если собака бросила его на расстоянии 99 сантиметров от проводника.
Удивление пройдёт, когда мы откроем страницы методик, где прочтём, как подход к проводнику воспитывается с помощью рывков за длинный поводок, движение у ноги получают рывками строгого ошейника, а аппортировку рекомендуют один, два раза за занятие.
Кроме того, что животное делается вялым и неактивным возле проводника из-за жёстких методик, система испытаний ДОСААФа тормозит всё его развитие. Ведь поисковые службы оцениваются ПОСЛЕ сдачи общего курса, а значит, работа по тренировке различения запахов проводится уже во взрослом состоянии собаки, трёхмесячный возраст — наиболее подходящий для этого (сенситивный период) — оказывается упущенным, и защитные функции получают развитие намного позже, чем нужно, ведь уже 3-4-месячного щенка нужно аккуратно учить хватать мягкие предметы.
В чём же дело? Неужели составители сборников были настолько глупы? Нет, конечно, просто они выполняли заказ на основании двух заказных принципиальных положений. Первое заключено в необходимости каждому из 250-и миллионов граждан огромной страны, «будь он хоть негром преклонных годов», понятно изложить, как научить собаку выполнять строевые приёмы на Первомайском параде, второе заключено в непризнании за собакой прав на какие-либо реакции, более сложные, чем у червяка, препарируемого на уроке природоведения. Заказ делался в тридцатых годах высшими чиновниками армии, чью интеллектуальную девственность и сохранил для потомков разбираемый документ.
Европе не повезло в смысле участия в первомайских парадах, а отношение к собакам, как к партнёрам, там является привычной нормой. Дрессировщики у «них» давно повернулись лицом к собакам, благодаря чему оставили далеко позади ДОСААФовский подход.
В международной системе аттестации основное внимание уделяется уровню контакта собаки и проводника, желанию собаки работать. Ни один судья на аттестации по международной системе не потерпит подхода собаки к проводнику за четверть минуты, или хождения собаки у ноги в двух метрах от проводника. Кроме того, международная система подразумевает гармоничное развитие собаки и включает три раздела: А — следовую работу, В — послушание, и С — защиту в одном испытании, проводящимся по разделам.
Отдельно взятые навыки по послушанию международной аттестации (IPO-1), без системы оценки, может быть, даже проигрывают при сравнении с навыками ДОСААФа в глазах непосвящённых:
1. Движение у ноги на поводке и без него с проходом через группу.
2. Усадка собаки из движения у ноги
3. Укладка из движения и подзыв.
4. Аппортировка на ровной местности, и через барьер.
5. Посыл вперёд с укладкой по команде.
6. Выдержка с отвлечением животными и людьми.
7. Проверка устойчивости к выстрелу при движении у ноги.
Тот, кто держал в руках поводок, сразу видит, насколько сложнее аппортировка через препятствие аппортировки с бросанием предмета «в метре от проводника», насколько выдержка с отвлечением в течение минимум пяти минут, сложнее выдержки, проверяемой при возвращении на место в ОКД, в течение 30 сек.
Правда, сложность навыков не является здесь преимуществом, преимуществом является уровень контакта с животным, позволяющий усложнять программу в направлении усиления самых применяемых реакций.
Кроме международной системы испытаний существуют специальные европейские программы. Это испытания, называемые следовая собака и защитная собака. Испытания содержат те же разделы, но имеют соответственные акценты — усложнения в соответствующих разделах.
Пора подводить итоги. Взросление своей собаки я отмечаю сдачей испытаний по международной системе. Я считаю её более продвинутой к совершенству взаимопонимания с собакой, чем, например, ДОСААФовский курс, не говоря уж о самосделанных всевозможных «специальных службах», именуемых иногда СС. Любому владельцу служебника я желаю полного взаимопонимания со своим питомцем, а на пути к взаимопониманию — удачного участия в испытаниях по международной системе аттестации.
А — СЛЕД
Бледно серое небо проясняется до праздничной голубизны, и из малиновой лужи в облаках над недалёким шоссе выползает алый огромный шар. Старые яблони сада, им уж более шестидесяти лет, тянутся в пространство, жадно вбирая свет и воздух.
Я с собакой иду по садовой дороге, напрочь разбитой телегами, густо поросшей росистой травой. Нам предстоит следовое занятие. На мне резиновые сапоги, плотный свитер, куртка, но мне зябко. Пёс заинтересованно суёт нос в каждую ямку на дороге, обнюхивает каждую приметную былину, он тоже только просыпается, как и всё окружающее пространство. Собаки спят урывками и хоть быстрее нас приходят в себя после сна, но и им для этого нужно время. Постепенно нарастающие потоки цвета, запаха и звука, проникающие в маленький череп, требуют внимательной регулировки и сортировки.
Крестьяне выкашивают сад, заготавливая фураж для кроликов, что делает его удобным полигоном для нас с Чернышом. Годится любое междурядье, но мы идём в глубь сада, чтобы ощутить просыпающийся, входящий в нас мир. Хватит! Вот яблоня, к которой я привяжу собаку.
Пёс жалобно зовёт меня, когда я ухожу на прокладку, ему кажется несправедливым, что я оставляю его, но проходит минута, другая, он понимает что происходит, и успокаивается.
Несколько шагов вперёд, оставляю метку — втыкаю левой рукой шампур от электрогриля с насаженным дном от красной пластиковой бутылки. Несколько шагов назад — и опять возвращаюсь к метке. Начало следа должно быть очень ясным. Останавливаюсь справа от метки, укладываю под ноги лакомство — сегодня это не очень отстиранный коровий желудок, разрезанный на кусочки величиной с фалангу мизинца. Вряд ли кто — либо из моих знакомых назовёт такое лакомством, но Чернышке это нравится — о вкусах, как говорится, не спорят. Отмечаю начало прокладки по часам — 6.10.
Прокладка — дело, не терпящее суеты, каждый шаг нужно сделать, плотно опуская ногу на землю, через каждые десять — двадцать шагов проложить лакомство, по куску в каждый след, от двух до пяти кусков подряд. Всего я пройду около девятисот шагов. Слишком петлять в междурядьях я не буду, но поворотов шесть сделаю. После поворота через шаг кладу пару кусков лакомства, в каждый след по одному. Повороты я делаю под прямым углом, то вправо, то влево, чтобы не пересечь собственный след.
Я иду по невысокой траве, сбивая росу, ощущая зелень под ногами как непрерывную, вечную реку, считаю шаги и наблюдаю фонтаны деревьев, роняющие в зелёную рябь брызги спелых цветастых яблок.
Рука в голенище нащупывает тёплую рукоятку охотничьего ножа. Она аккуратно отделана деревом, металлом и пластиком. Нож когда-то притащили мне мальчишки, с которыми я возился, обучая их договариваться с их же собаками. Когда я засомневался, пригодится ли мне такая хищная игрушка, мальчишки авторитетно заявили, что оружие мужчине никогда не помешает. Я кладу нож в отпечаток сапога. Через каждые сто восемьдесят шагов я оставляю какую-нибудь вещь: ножны, ключи от дома, от машины, часы, любимый чернышкин мячик. Перед предметом стоит положить пару кусков лакомства, после предмета через шаг или два ещё пару кусков, чтобы собака легко находила и аккуратно отмечала предметы, чтобы быстро возвращалась к работе по следу. Мяч оставлю на сладкое — на конец. За мячом ещё несколько чётких отпечатков и можно возвращаться на дорогу.
Прямо над дорогой, над самыми яблонями висит огромный солнечный шар, разбрасывая струи тепла и
