даже Аркадия Винокура, никогда себя в евреях не числившего, но, видимо, имевшего какого-то еврейского предка, посещавшего синагогу, накладывавшего тфилин и произносившего «Шма, Исраэль», обращаясь к невидимому и зовущему Иерусалиму.
Слова звучали вслух, хотя никто не раскрывал рта. Слова возникали в подсознании и пробуждали в застывшем свете, висевшем над твердью, колебательные процессы, которые вряд ли могли бы быть описаны в терминах привычной для Подольского и Раскиной физики. Слова звучали, и странное дело — солнце повторяло их, запаздывая на неощутимую для Чухновского долю мгновения.
«Барух ата Адонай элохейну мелех а-олам…»
«Амен»…
И еще: «Амен». И еще восемь раз: «Амен».
Блеск солнца ослепил, и Чухновский, стоявший с запрокинутой головой, зажмурился — зажмурились и остальные, поскольку находились под мысленным контролем главы Миньяна. Кванты света, будто мелкие камешки или песчинки, впивались в кожу и исчезали из материального мира, создавая мысли о сущем, странные идеи, проникавшие в мозг.
Чухновский впитывал свет, исходивший, конечно, от Творца, и понимал его. Свет Создателя говорил с ним, как когда-то Бог говорил с Моисеем из огненного куста. Чухновский ощущал восторг, наполнявший его непреодолимой силой, передававшийся Абраму, с таким же восторгом внимавшему движениям мысли Творца, а потом поток Божественного откровения растекался еще на восемь ручьев, и еще восемь сознаний впитывали его, как губка впитывает влагу.
Бог говорил с человеком, и слова его были понятны, потому что открывали истину.
Глава девятая
Принцип отработали давно, еще в те времена, когда в мире возник первый материальный артефакт. Именно тогда был открыт закон сохранения противоположностей, ставший основой для уничтожения материальных структур, иногда появлявшихся в мире.
Погибшая идея неразумна, как неразумна материя. Погибшая идея непознаваема, как непознаваема материя. Погибшая идея может впитать в себя материальную суть, чуждую миру, и в результате исчезнут обе, ибо плюс и минус дает нуль, как сообщил Мыслящий-Считающий-Множества — едва ли не единственный, кто понимал, во что в конечном счете превращаются материальная суть и соединившаяся с ней погибшая идея. В Ничто? Если Ничто есть идея, то она должна обладать полным именем и существовать в мире, но тогда непонятно, чем Ничто отличается от того же Мыслящего-Считающего-Множества и от других идей и представлений. А если Ничто идеей не является, то в мире его действительно нет, но нет и вне мира, поскольку материальная его составляющая уничтожена взаимодействием с погибшей идеей. Где тогда существует Ничто?
Нигде, — отвечал Мыслящий-Считающий-Множества.
Допустим, — отвечали ему. Но и Нигде либо является идеей и должно существовать в мире, либо идеей не является и дожно быть материальной структурой, каковой, однако, быть не может.
Своим современникам Мыслящий-Считающий-Множества так и не смог втолковать противоречивую суть открытого им закона природы. К счастью, жизненный цикл этой идеи оказался очень длительным — во время дискуссий Мыслящий-Считающий-Множества лишь набирался новых откровений и со временем обучился считать не только множества, но и то, что счету вообще не поддавалось — к примеру, размытые во Вселенной идеи добра и зла, настолько абстрактные и не вступавшие в контакты ни с кем, кроме как друг с другом, что все полагали: добро и зло есть непрерывный нравственный фон Вселенной, проникающий в каждую мысль, каждую идею, каждую даже непроявленную пока духовную структуру.
Понимание пришло со временем, но Мыслящий-Считающий-Множества решился на эксперимент — и действительно уничтожил материальную структуру, соединив ее с абсолютно мертвой идеей Владения- Сохраняющего-Рабство. Идея эта погибла когда-то в дискуссии, которую вели предки Мыслящего- Считающего-Множества.
Мертвая идея исчезла из мира, имя, конечно, осталось, но никто уже не понимал, что оно означало. Материя исчезла тоже. С тех пор этот метод использовался всякий раз, когда дискуссии нарушались чьим- нибудь эмоциональным призывом: «В мире появилось материальное!» Мертвых идей всегда было больше, чем необходимо для борьбы с материальными атаками, и со временем процесс стал настолько же рутинным, насколько рутинны праздненства, связанные с завершением очередного цикла вращения Вселенной.
Сейчас, однако, все обстояло куда сложнее и потому для большинства идей — интереснее и притягательнее. Возникшая в мире материя была разумной. Материя, способная создавать идеи самостоятельно, была — это признали без дискуссии — опасна для мироздания, поскольку нарушала один из самых фундаментальных законов сохранения: закон сохранения разума.
Но именно это обстоятельство и делало для многих сомнительной возможность того, что метод Мыслящего-Считающего-Множества окажется столь же действенным, как прежде. С другой стороны, у Вдохновенного-Ищущего-Невозможного появлялся шанс на то, что ему удастся спасти не только это странное существо, но — что куда важнее — принесенную им нелепую, но почему-то притягательную идею Бога, Всемогущего и Всеведущего.
Именно эта идея подвигла Вдохновенного-Ищущего-Невозможного воззвать к Всемогущему- Управляющему-Вселенной. Он понимал, что делает это от отчаяния.
Всемогущий-Управляющий-Вселенной родился около тысячи оборотов назад, когда Вдохновенный- Ищущий-Невозможного мало понимал в хитросплетениях отношений идей, тем более пожилых, не только много знавших, но и впитавших ментальную суть поверженных соперников. Но даже он, молодой и пылкий, действительно вдохновенный, не то что сейчас, понимал, насколько Всемогущий-Управляющий-Вселенной не соответствовал заявленной им сути.
Что-то он действительно умел — гораздо больше того, кстати, что умели другие, с этим никто и спорить не собирался. Всемогущий-Управляющий-Вселенной был стар, его коренная идея возникла еще тогда, когда мир был невелик, а число разумных исчислялось единственным десятком. Он действительно мог на определенное время завладеть любой неокрепшей идеей и переиначить ее так, как ему в тот момент хотелось. Из-за этого молодые неокрепшие идеи редко допускалась в общие дискуссии, чтобы не подвергать их опасности оказаться во власти Всемогущего-Управляющего-Вселенной.
Умел он еще косвенно влиять на будущее. Впрочем, это не было доказано — никто, даже Аналитик- Понимающий-Причины не сумел сопоставить многочисленные предсказания Всемогущего-Управляющего- Вселенной с тем, что впоследствии происходило в мире. Так он и жил, гордый, не признанный, и возможно, действительно всемогущий…
К нему и обратился Вдохновенный-Ищущий-Невозможного, когда понял, что сам не способен даже на то, чтобы замедлить исчезновение тверди, без которой разумное существо, назвавшее себя Миньяном (просто Миньяном без расширительного определения имени), не представляло себе существования ни в духовном мире, ни в своем собственном.
Всемогущий-Управляющий-Вселенной знал, конечно, чего хотел Вдохновенный-Ищущий- Невозможного, но желанию его не сочувствовал.
«Я не понимаю тебя, — ответил он. — Мироздание движется к гибели, я делаю все, чтобы замедлить сжатие, а ты хочешь помешать этому и зовешь меня стать губителем, а не спасителем мира?»
«Ты неправ, — возразил Вдохновенный-Ищущий-Невозможного. — Я могу доказать, что материальный Миньян — и только он! — спасет мир, нас с тобой и всех живущих. Более того, только Миньян способен спасти другие Вселенные, о которых мы с тобой ничего знать не можем, потому что эти миры не являются идеями, пусть даже не разумными. Такие Вселенные не существуют для нас».
«Если их нет для нас, почему я должен вмешиваться? — удивился Всемогущий-Управляющий- Вселенной. — А если их нет, как они могут спасти нас с тобой?»
«Ты всемогущ или нет? — спросил Вдохновенный-Ищущий-Невозможного. — Ты можешь сделать то, чего я прошу, и делом доказать, что я неправ, если я действительно заблуждаюсь. Если Миньян будет уничтожен, то вместе со мной, потому что я нашел невозможное, я не могу жить без своей находки. Ты не
