потом и на тропинку, что вилась мимо входа в его жилище. Лицо Абдула-Надула из белого стало сероватым, а минуту спустя розовый оттенок жизни и счастья появился на его худых щеках.
— Я едва не превратился в минарет, когда увидел в твоей руке колючку, Прадед Милосердия, — признался он. — Если б не ты, разве испытал бы я теперь столько радостей?
— Ну ладно, ладно, — пробурчал Мур-Вей, довольный тем, что вспышка его гнева закончилась благополучно. — Я рад, что вижу тебя. Расскажи, как ты живешь?
Абдул-Надул поведал о своем спасении, о той опасности, какой подвергся он на острове Змеином, и, наконец, о счастье, неожиданно обретенном в Стране Испытаний.
— Это хорошо, что ты нашел себя и нужных тебе людей. Значит, ты доволен всем?
— Как сказать… — замялся Мудрейший из Мудрых. — Совершенство — капризная вещь…
— Чего же тебе еще? Говори. Может быть, помогу на прощанье.
— Худо мне без похвалы, — признался Абдул-Надул. — Все равно что без тепла зимой… Развяжи языки моим слушателям, Добрейший из Добрейших! А то они слушать слушают, а хвалить не могут — немые же…
— С удовольствием. А где находится твоя Страна Испытаний?.. Что ж ты молчишь, Правдивейший из Правдивых? Боишься, что я отобью твоих слушателей? — Мур-Вей засмеялся.
Но Абдул-Надул помнил, что Мур-Вей всегда не любил Кащея, и решил схитрить по своему обыкновению, надеясь, что и на этот раз ему повезет.
— Я слаб на адреса, о Ведро Памяти и Мангал Добродушия… — сказал он, честно глядя в глаза волшебнику.
— Тогда будь там, где был, — повелел Мур-Вей.
Правдивейший из Правдивых начал бледнеть, потом стал прозрачным, а вскоре и вовсе растаял в пространстве. Выпрямился Мур-Вей, поднял обе руки, произнес: «Бир, ики, уч…» — и палатка стала островком васильков среди моря тюльпанов, а сам Мур-Вей умчался на Север.
7
И снова, друзья мои, мы — в московском Политехническом музее. Поздний час; все двери на прочных запорах, но нашему волшебнику это не помеха. Он проник к Чао без малейших усилий, но все же долго сидел перед ним на полу, по восточному поджав под себя ноги, словно отдыхая после тяжелой работы. На самом же деле он глубоко задумался. Наконец он негромко произнес свое «Чох», и Чао включился.
— Ты! — обрадовался робот.
— Да, это я, Великодушный Победитель волшебников, — грустно ответил Мур-Вей.
— Что нового?
— Мой разумный друг, я хотел бы поговорить с тобой о нашем будущем.
— Слушаю, Мур-Вей.
— Сейчас я чувствую себя крепким и совсем молодым, словно у меня начинается вторая и теперь уже Настоящая Жизнь! Но добрые дела веселее творить вдвоем…
— Кто же этот второй счастливец? — весело спросил Чао.
— Ты!
— Я ожидал этого, Мур-Вей, и, не стану скрывать, очень рад твоему предложению…
— Спасибо тебе! Я верил, что создание человека всегда чем-то похоже на своего творца!..
Скоро дело делается, да не скоро сказка пишется… Добрые герои нашего повествования нашли себе место, каждый свое, злые — наказаны. Одна только Елочка по-прежнему в Сосновом бору. Сколько ни приходил туда Егор, так она и осталась деревцем. Все же он не теряет надежды. Может быть, окончив школу, однажды придет он в лес, произнесет заветные слова и вновь увидит свою верную подругу. И больше они не расстанутся…
Послесловие, которое избавляет автора от необходимости писать третью часть своего повествования
Это был самый жаркий день текущего тысячелетия! Тонкое, как пленка, небо сухо потрескивало от напряжения, готовое вот-вот лопнуть; ржавый ветерок еле полз по выжженной степи; одинокий саксаул в изнеможении приник к раскаленной скале, но тут же вспыхнул и горсткой пепла упал на гулкую землю. Даже вершины сморщенных гор так нагревались, что временами с грохотом разлетались на куски и, дробясь, катились по склонам в степь. И вдруг из крохотной щели в подножии горного хребта, точно яйцо на кипящую сковородку, выкатился бесформенный комок цветастого тряпья, который тут же превратился в высокого тощего старика в богатом халате, расписанном золотом и серебром. Его не напугали ни страшная жара, ни безнадежность умирающей степи и покорность присмиревших гор, ни скелеты птиц и животных, белеющих там и сям. Более того, он казался веселым, словно только что вырвался из плена и попал в оазис. Но кто он? Может быть, пришелец из космоса, житель такой жаркой планеты, что нынешний день показался ему едва теплым?.. Не улыбайтесь… Совсем недавно в печати всего мира разгорелся спор о загадочном событии, приключившемся в этих местах. Однако мои юные читатели, занятые учебой, могли проморгать подробности этой дискуссии. А у меня сохранились кое-какие вырезки из газет.
«В отрогах Знойного хребта еще недавно существовало глубокое ущелье, обозначенное на картах. По невыясненной причине оно вдруг оказалось почти полностью засыпанным обломками скал. Произошло это в промежутке не более полутора часов. Время было установлено на основании наблюдений, сделанных экипажами двух рейсовых самолетов Аэрофлота. Первый пролетел над ущельем, когда оно еще было, а второй (спустя полтора часа!) — когда оно уже оказалось засыпанным.
— Очень странно, — сказал нашему корреспонденту известный ученый, профессор Института вулканологии товарищ Глухов. — Я не слышал, чтобы в тот день было хотя бы одно землетрясение! По крайней мере, в том районе…»
Прошло недели две, от силы — три, и вот еще сообщение:
«Вчера командир корабля Аэрофлота Валерий Аркадьевич Шуликовский заявил нашему корреспонденту:
— Хотите верьте, хотите нет, но я видел своими собственными и второго пилота глазами, как на всем протяжении бывшего ущелья шевелились засыпавшие его камни.
— В самом деле, — подтвердил другой командир корабля — Валерий Михайлович Амелин. — Эти камни столь большие, что были видны с высоты нескольких километров, шевелились, будто некая сила изнутри пыталась отбросить их…
Начальник Отдела таинственных случаев городской милиции товарищ Воронов рекомендует читателям отнестись к словам пилотов с необходимой осторожностью.
— Не следует забывать, — заметил он, — что один из них (Шуликовский) сочиняет стихи, а другой (Амелин) увлекается фантастикой…»
А теперь вновь обратимся к путнику, что появился в самом пекле описываемого мной дня. Стоило читателю взглянуть на него поближе, как он узнал бы Кащея Бессмертного! Но почему, а главное — как он очутился здесь?
Вернемся к тому моменту, когда Мур-Вей замуровал Кащея в его логове, засыпав ущелье, где жил Бессмертный, камнями, и отправился странствовать по свету вместе с Чао…
Поначалу Кащей просто отсиживался, потом послал летучих мышей в ночную разведку. Вернувшись,
