– Совсем как маленький! – Встала и пошла в дом. На пороге обернулась: – И никаких римских бань нам не нужно! – прибавила она и скрылась за дверью.
Отец рассмеялся:
– Не жена, а повелительное наклонение! – Он вдруг утих и, оглянувшись на дверь, добавил: – Странная она стала в последнее время.
– Грустит?
– Нет, какая-то рассеянная, будто мечтает; сидит и улыбается.
Я не ответил.
После ужина, когда отец, захмелев, – он-таки выторговал себе еще две рюмки, – ушел отдохнуть, мы с Салли остались вдвоем. Долго молчали, потому что за нас отлично справлялись цикады, да и самый вечер, тихий и ясный, окутывал своей умиротворяющей ленью. Только когда луна выплыла из-за деревьев, я повернулся к Салли и спросил неуверенно:
– А как ты?
– Ничего. – Она обдала меня теплым взглядом и тихо прибавила: – Ты не упрекай себя, Алекс, хорошо? Я не сержусь, я даже на себя больше не сержусь, хотя и очень хотела бы сердиться.
– Я дурной человек, Салли.
– Не говори так, не нужно, только одно обещай!
– Что?
– Что это не повторится. Хорошо?
– Хорошо, обещаю!
Салли благодарно кивнула и, накинув на плечи свитер, откинулась назад и застыла.
ГЛАВА 9
В понедельник вечером Брут позвонил ко мне на дом, позвонил так же внезапно, как и тогда, впервые.
И опять я обрадовался звонку, потому что погода стояла отвратительная, шел дождь, и я не смог выйти на обычную вечернюю прогулку. Я сидел за письменным столом, сперва перебирал фотографии, затем перелистал какую-то новую, очень известную и очень скучную книгу; одну из тех, какую прочно и навсегда захлопнешь на тридцатой странице. Никак не пойму – зачем издают такой скучный вздор, да еще сдобренный примитивным сексом и наивной – хоть и называют ее «научной» фантастикой…
Но сейчас о Бруте. После обмена приветствиями он сразу приступил к делу.
– Вы не позабыли о нашем разговоре? – спросил он.
– Нет, как же.
– В четверг вечером вы свободны?
Я даже улыбнулся его вопросу, но для виду немного помедлил.
– Свободен.
– Тогда приезжайте к семи часам на первое собрание! – Брут продиктовал «мне адрес в районе семидесятых улиц Вест, затем добавил: – Вы, конечно, понимаете, что мы соберемся не для одних разговоров?
– Я так и предполагал, – ответил я.
– Значит, до четверга?
– Да, буду непременно!
В четверг, точно в семь, я звонил у двери в квартиру на седьмом этаже старого десятиэтажного дома.
Брут сам открыл мне и провел меня в гостиную; там уже сидели двое.
– Знакомьтесь, господа! Это – Алекс, а это Билл и Вольтер! – Брут поочередно указал на меня, затем на худого человека в темно-коричневом костюме, и другого, плотного, сидевшего в тени.
Оба гостя поднялись; худой оказался среднего роста, лет двадцати пяти, а у плотного были тонкие черты лица, чем -то неприятные. Этот был постарше.
Звонок в прихожей возвестил о новом пришельце. Им оказался совсем еще молодой человек, с кругловатым лицом и ясным взглядом расширенных удивленных глаз. Войдя в гостиную, он смутился и, пробормотав приветствие, уселся поодаль.
Еще через минуту появился следующий. Дик, тоже молодой, но с чертами и повадками, обличающими твердый, сложившийся характер.
Ждали еще двоих; они вскоре и подоспели. Одному было лет двадцать пять; высокий, небрежно одетый, он и манерами, и выражением лица производил впечатление человека способного, но неудачливого и недовольного своей судьбой.
Другой был негр. Цвет кожи у него был очень темен, густые волосы были взбиты веером в «африканском» стиле.
Итак, все были в сборе. Не теряя времени, Брут пригласил собравшихся за стол, стоявший посредине комнаты…
– Друзья, – начал он, когда все расселись, – вы знаете, зачем мы собрались. И, однако, повторю еще раз то, что должно лечь в основу нашего сотрудничества.
