вышло нерешительно, через силу; она обмякла и, закрыв глаза, уронила голову мне на плечо.
И вдруг, неожиданно, вспомнил, даже не знаю, откуда это пришло; быть может, случилось в тот момент, когда увидел светлую полоску под раскрывшейся блузкой – такую же светлую, как и у той… Воспоминание – острое, мучительное – всплыло и остановилось, придавив меня своей несоразмерностью. Что-то погасло во мне. Дрожащими руками я принялся застегивать ее блузку…
– Прости меня, я не должен был этого делать! – бормотал я.
Салли соскользнула с моих колен и, смущенно оправляясь, прошептала:
– Спасибо, Алекс! Ты хороший, спасибо! – И все же в ее голосе мне послышалось недоумение.
Я посмотрел на часы и поднялся.
– Ты, наверное, устала?
– Да, пора спать… Ты останешься?
Я рассмеялся.
– Ты трусиха, Салли! Конечно, останусь. Идем! – Я проводил ее до спальни и, поцеловав в щеку, пошел к себе.
В последнее время меня все чаще стала посещать одна беспокойная мысль. Правда, она возникла еще раньше, чуть ли не в самом начале моих отношений с Дорис. Но счастье, захватившее меня тогда, казалось мне таким зыбким, что я и думать не смел о большем, чем о том, как бы не спугнуть его неосторожным словом или поступком. Теперь же…
Эту мысль я уже как-то высказал – косвенным образом, – когда обмолвился о зонте. О, этот гадкий маленький зонт, схоронившись под которым наше блаженство обернулось робким неверным призраком! Как ненавидел я этот зонт, как хотелось закрыть его, бросить, растоптать! Но решиться на такой шаг я не мог. Что я мог себе позволить – а в этом и заключалась моя главная мысль, – это раскинуть зонт пошире и таким образом хоть частично нарушить нашу изоляцию.
Я стал обдумывать устройство дружеской вечеринки с участием Дорис. Это, полагал я, сразу покажет, на что я могу рассчитывать, да и ей поможет проверить свои силы.
Празднование новоселья было бы отличным для этого предлогом, если бы не ограниченные возможности моей квартиры. Мне хотелось собрать общество побольше, людей разных, на ком я и смог бы проверить прочность моей связи с Дорис.
Так я пришел к мысли устроить встречу на дому у Салли. Я не сомневался, что она одобрит мой план.
Поначалу я старался каждого намеченного гостя мысленно прощупать, взвесить, так сказать, его такт и добронамеренность, но вскоре убедился, что такая осмотрительность мне не по плечу: знакомства мои были ограничены. Конечно, это были те же Кестлер, Харри, Ветольди, Брауны, двое бывших сослуживцев, управляющий делами нашей фабрики Ханс с женой и еще двое наших служащих. Дополнительно я внес в список нескольких деловых знакомых – главным образом ради Брауна.
Когда план окончательно созрел, я позвонил Салли и рассказал ей о задуманном. Она оживилась.
– Это ты хорошо придумал, Алекс, – сказала она. – Это будет полезно и в смысле деловых контактов, не правда ли?
О том, что будет Дорис, я упомянул лишь под конец, причем с какой-то излишней, настороженной настойчивостью, будто ожидал возражений.
По-видимому, Салли была удивлена моим тоном, потому что я услышал в трубку:
– Конечно! Я давно хотела с ней познакомиться!… Дорис я еще ничего не успел сообщить: она улетела на целую неделю к тетке в Нью-Орлинс.
Как томительно тянулись дни – один, другой, третий…
Только в среду вечером Дорис вернулась. Я сразу помчался к ней. Привез с собой пирожных, шампанского и еще огромный букет ее любимых георгинов. При виде цветов Дорис воскликнула:
– Ты с ума сошел! Такому букету позавидовала бы и английская королева! У меня и вазы подходящей не найдется!
Я посмотрел на нее с восхищением.
– Бедная королева! Она охотно отдала бы и цветы и корону в придачу, чтобы увидеть в зеркале твое отражение.
Дорис рассмеялась:
– А я бы не прочь увидеть на себе ее корону!
– Она к тебе ничего не прибавит!
Болтая таким образом, мы уселись на диване. Я взял ее руки в свои.
– Ты больше не боишься меня? – спросил я.
– Нет!
– И на людях тоже… не побоишься?
– Я же сказала, что нет! Хочешь, поедем в ресторан… Сегодня?
Я молчал.
– Хочешь? – повторила Дорис.
Но я колебался – слишком неожиданно все это складывалось. Моя неуверенность, видимо, передалась ей, и она уже спокойней сказала:
