уловив значение взгляда, бесшумно прикрыл за собой дверь. Вадим тяжело поднялся по ступеням, не менее тяжело посмотрел на меня, а потом вдруг, взяв меня руками за плечи, резко прижал к стене. О господи! Ну, уж этот-то не станет меня бить?!
Вадим молчал. Он то ли обнимал меня, то ли собирался задушить… Мне вдруг стало тоскливо: я не знала, что делать, как себя вести… Феликс был далеко и не мог дать мне совет. А я, увы, — я привыкла быть марионеткой в его умелых руках.
— Где ты была? — хрипло спросил Вадим.
Я вовремя вспомнила, что весела и беспечна, — улыбнулась, но Вадим вдруг приложил ладонь к моим губам:
— Только не ври, — сказал он таким тоном, словно предупредил, что мне будет плохо, если совру.
Я посмотрела на него растерянно, почти испуганно.
— Я ненавижу ложь, — прибавил он и опустил руку. — Ну? Где ты была?
Мне потребовалось некоторое время, чтобы решиться и не солгать:
— Я… Навещала сына…
Я ожидала чего угодно, но только не той реакции, которая последовала: Вадим недоверчиво хмыкнул:
— О! У тебя есть сын! Что же ты мне о нем не говорила?
— Ты не спрашивал… — Это не ответ!
— Ответ! — крикнула я, чувствуя, что закипаю.
Кто дал ему право сомневаться в том, что у меня есть Сережка?! Что он знал обо мне?! Предположим, немного, но что бы он хотел узнать обо мне?! Какую правду?! Он так убедительно и убежденно говорил о ней, об этой чертовой правде, но разве она понравилась бы ему?!
— Послушай, Вадим… — сказала я. — Мой сын — это моя жизнь… Другая… Отдельная от тебя… И не трогай ее. Договорились?!
Вадим с удивлением взглянул на меня — видимо, я выбилась из образа девочки-яхты, ну и ладно! Пусть буду похожа на броненосец! Ему полезно знать, что все не так просто…
— У тебя ведь тоже есть своя жизнь! — продолжала я. — Ну и что? Я ведь молчу. Так?.. Мы просто радуемся друг другу… И больше ничего… Нам хорошо вдвоем. Разве этого мало?..
Я почувствовала, что надо уйти. Немедленно. Слишком мрачен и растерян был его взгляд. Еще секунда — и все могло рухнуть.
Я повернулась и умчалась, перепрыгивая ступени, вверх по лестнице — к спальне. Я молила Бога, чтобы Вадим пошел за мной. И он пошел. Не сразу. Мне пришлось вынести несколько тяжелых минут — может быть, секунд, но они были слишком тяжелы, чтобы казаться мгновениями.
Он пришел, и на какое-то время я самой себе показалась самой счастливой и беспечной женщиной в мире…
Потом мы лежали рядом, обнявшись. То ли спали, то ли бодрствовали…
— Больше не уезжай… — попросил он, и это прозвучало как извинение за недавнюю грубость.
— Буду… — упрямо ответила я. — Просто не буду болеть… Понимаешь, я заболела…
— Ты часто ездишь туда?..
— Нет… Всего раз в две недели…
— На чем?
— На электричке… Потом на поезде…
— Я дам тебе машину…
Вот уж это было лишним — машина, его водитель…
— Не надо… — легко ответила я. — Я люблю электрички…
Он помолчал и спросил:
— Сколько лет твоему сыну?..
— Семь…
— Не ври…
— Честное слово.
— Сколько же лет тебе?
— Двадцать пять…
— Опять врешь?
— Нет…
— Ты… Знаешь, ты совсем ребенок…
Я не ликовала. Не праздновала победу… В тот момент я хотела только одного: чтобы время остановилось… Или так: пусть бы шло, но где-то там, помимо нас с Вадимом.
Моя победа была легкой, но впереди ожидались новые битвы, и, честно сказать, я не желала их. Мне хотелось хотя бы на время, обманывая саму себя, почувствовать себя обыкновенной счастливой женщиной. Больше ничего… Вот так, наверное, успокоилась в его объятиях Алена и решила, что подобное счастье стоит всего — и прошлого в том числе…
Мы с Феликсом условились встретиться около магазина, где впервые покупали одежду.
Я опоздала. Феликс недовольно посмотрел на меня, когда я нырнула к нему в машину. Шел дождь. Феликс включил дворники — и в машине сразу стало уютно. Пару минут мы посидели молча.
Феликс не смотрел на меня, я старалась соответствовать. В какой-то момент, мне показалось, он хотел что-то сказать, но передумал. Завел машину, она резко сорвалась с места, обрызгав безликих прохожих. Мы ехали так же — молча, я решила начать разговор первой.
— Этот Ряжский хороший адвокат?
— Супер, — коротко ответил Феликс.
— Уверен?
— Он оставил меня с голой задницей, — помолчав, заметил он. — Мне ли не быть уверенным в его талантах!..
Я с интересом посмотрела на него — впервые он спокойно говорил о своей неудаче.
— Ряжский отсудил у меня все в ее пользу… — продолжал он. — Но если бы его нанял я, то все осталось бы у меня. Не сомневайся… А знаешь, кто он?
— Адвокат… — удивилась я.
— Кроме того!.. Он — муж Инги! Я напряглась:
— Инги?.. А это не опасно?.. Она ведь дружит с Аленой… с Вадимом… вдруг это как-то дойдет до него?
— Вероятность: один на миллион. Инга — домохозяйка. Насколько мне известно, она не суется в дела Ряжского… Он шикарный адвокат, Полина… Если возьмется, ты — в шоколаде… Приехали. Я припаркуюсь там, напротив…
Феликс улыбнулся мне. Кивнув, я побежала к дебаркадеру, на котором размещался адвокатский офис. Миновав решетчатую калитку, прикрывая голову от дождя папкой, я спустилась по ступеням.
Меня встретила черная квадратная фигура охранника. Неожиданно приветливым тенором он обратился ко мне.
— Извините, вы к кому?
— К адвокату Ряжскому.
— Позвольте паспорт.
Я протянула паспорт. Охранник кивнул:
— Проходите.
Дверь распахнулась. За ней был сияющий офис, молодые длинноногие девицы сновали по коридору с папками. На секунду мне даже показалось, что я попала не туда. Но все мигом разъяснилось, когда одна из девиц, дежурно кокетливая брюнетка, поинтересовалась не помочь ли мне и проводила меня до кабинета.
Ряжский был не молод, но и не стар. Роскошная седая шевелюра, оживленный взгляд, губы то и дело складывались в улыбку — не самую добрую на свете, как мне показалось.
Пока Ряжский изучал принесенные мной справки, я разглядывала его кабинет. На стиле была семейная
