P. S. Цыганами заведывает Дельвиг. Не знаю, где теперь они.
313. Арина Родионовна - Пушкину. 30 января 1827 г. Михайловское.
Генварь - 30 дня.
Милостивой государь Александра, Сергеевичь имею честь поздравить вас с прошедшим, новым годом из новым, сщастием;: ижелаю я тебе любезнному моему благодетелю здравия и благополучия; а я вас уведоммляю, что я была в Петербурге: й об вас нихто - неможит знать где вы находитесь йтвоие родйтели, овас соболезнуют что вы к ним неприедите; а Ольга Сергевнна к вам писала при мне соднною дамою вам извеснна а мы батюшка от вас ожидали писма когда вы прикажите, привозить книгй нонемоглй дождатца: то йвозномерилис повашему старому приказу от править: то я йпосылаю, больших и малых книг сщетом -134 книгй Архипу даю денег - [сщ<етом> 85 руб.] 90 (3) рублей: присем любезнной друг яцалую ваши ручьки с позволений вашего съто раз и желаю вам то чего йвы желаеге йприбуду к вам с искренным почтением
Аринна Родивоновнна.
314. Пушкин и С. А. Соболевский - П. П. Каверину. 18 февраля 1827 г. Москва.
Вот тебе янтарь, душа моя Каверин - каково поживаешь ты в свином городке; здесь тоска попрежнему - Зубков на днях едет к своим хамам - наша съезжая в исправности - частный пристав Соболевской бранится и дерется попрежнему, шпионы, драгуны, <-----> и пьяницы толкутся у нас с утра до вечера.
Прощай до свиданья.
18 февр.
<С. А. Соболевский:>
Собака ехать не может, поколику она больна. Я ездил в контору дилижансов и узнал тамо, что 6 генваря отправлен экстра-дилижанс со вложением Веры Фе.<доровны> Де.<мидовой>. - Прощай душа моя. Помни меня, как помнишь пунш. Соболевской
Молчановский съезжий пристав.
Какой у нас славный Ерофеич! (4)
Адрес (рукою С. А. Соболевского): Каверину.
315. В. И. Туманскому. (5) Февраль (не позднее 23) 1827 г. Москва.
Милый мой Туманский - Ты верно ко мне писал, потому что верно меня любишь по старому, но я не получал от тебя ни строчки. Уж не почта ли виновата? - справься и возьми свои меры. На всякой случай пиши на имя Погодина, к книгопродавцу Ширяеву в Москву*. К стати: надеюсь на тебя, как на каменную стену - Погодин ни что иное, как имя, звук пустой - дух же я, т. е. мы все православные. Подкрепи нас прозою своею и утешь стихами. Прощай, пришли Одессу, мой отрывок.
А. П.
<Сбоку другою рукой:> Не льзя ль чего от Левшина?
316. А. А. Муханову. Вторая половина февраля (после 18) 1827 г. Москва.
Милый мой Муханов, когда же свидимся мы, чтоб ехать к дяде? Заезжай к Яру, я там буду обедать, и оставь записку.
А. П.
317. А. А. Дельвигу. 2 марта 1827 г. Москва.
Милый мой, на днях рассердясь на тебя и на твое молчание, написал я Веневитинову суровое письмо. Извини: у нас была весна, оттепель - и я ни слова от тебя не получал около двух месяцев - поневоле взбесишься. Теперь у нас опять мороз, весну дуру мы опять спровадили, от тебя письмо получено - вс слава богу благополучно. Жду Цыганов и тотчас тисну. Ты пеняешь мне за Моск.<овский> вестник - и за немецкую метафизику. Бог видит, как я ненавижу и презираю ее; да что делать? собрались ребяты теплые, упрямые; поп свое, а чорт свое. Я говорю: Господа, охота вам из пустого в порожнее переливать - вс это хорошо для немцев, пресыщенных уже положительными познаниями, но мы...... - Моск.<овский> Вестн.<ик> сидит в яме и спрашивает; веревка вещь какая? (Впроччем на этот метафизической вопрос можно бы и отвечать, да NB). А время вещь такая, которую с никаким Вестником не стану я терять. Им же хуже, если они меня не слушают.
Лев был здесь - малый проворный, да жаль, что пьет. Он задолжал у Вашего Andrieux 400 рублей и [себе] ублудил жену гарнизонного маиора. Он воображает, что имение его расстроено, и что истощил всю чашу жизни. Едет в Грузию, чтоб обновить увядшую душу. Уморительно.
Плетнев, наш мизантроп, пишет мне трогательное письмо; жалуется на меня, на тебя, на твой гран- пасианс и говорит: Мне страшно думать: это люди! Плетнев, душа моя! что тут страшного? люди - сиречь дрянь, <----->. Плюнь на них да и квит. 2 марта.
Скорей же Цыганов - да что твои Цветы цветоч<ки>.
Адрес: &_0005_150_043_0
Дельвигу.
318. В. И. Туманский - Пушкину. 2 марта 1827 г. Одесса.
Одесса, марта 2-го 1827.
Ты совершенно прав, любезный мой соловей, приписывая мое безвинное молчание не охлаждению дружбы, а чему-то непонятному. По приезде моем в Одессу я писал к тебе два раза и, полагая, что ты будешь в Петербурге, адресовал мои письма на имя Греча, как человека, который тебя там увидит. Случилось совсем противное: ты не ездил на Север, и три месяца я не знал совершенно, где ты и что с тобой. Очень рад, что Москва тебя приютила; постоянная жизнь на одном месте доставит тебе возможность обрадовать меня, твоего приморского друга, своими весточками. Я бы желал однако, чтобы ты выписал от Греча хотя первое мое письмо: в нем были вещи, для тебя любопытные. Между тем после того произошли у нас значительные перемены. Больная Нарышкина уехала в деревню и по последним известиям обречена могиле. У нее какой-то новый род удушливой болезни. О графе Воронцове решительно никаких известий не имеем; как в воду канул. Граф Пален ведет себя прелестно: порядочен в делах, в обращении мил и любезен и, как холостяк, принимает приглашения на обеды и вечера. Аристократизма в нем очень мало. Одна из наших новостей, могущая тебя интересовать, есть женитьба Ризнича на сестре Собаньской, Виттовой любовницы. В приданое за нее получил Ризнич в будущем 6000 черв., а в настоящем владимирский крест за услуги, оказанные Одесскому Лицею. Надобно знать, что он в Лицее никогда ничего не делал. Новая м-м Ризнич вероятно не заслужит ни твоих, ни моих стихов по смерти; это малютка с большим ртом и с польскими ухватками. Дом их доселе не открывался для нашей братьи. Круг молодежи почти тот же. Отсутствие Казначеева, прискорбное для нас как отсутствие доброго человека, в ходе дел никакой перемены не сделало. Вс идет довольно хорошо или довольно дурно - как на кого. Раевский уехал в Киев и бог весть, когда назад будет. В последнее время своего пребывания в Одессе он стал еще более мрачным, злобным и разочарованным. У нас теперь жандармы: Бибиков, Шервуд-Верный и еще двое мало известных. Инструкцию, циркулярно им данную от Бенкендорфа, вероятно вы имеете в Москве. Мне в ней очень нравится статья о наблюдении за нравами и вообще за поведением молодых людей. Содержатели трактиров и <--------> хотят подать прошение на эту статью.
Приступим теперь к литературе. Русская моя душа радуется, видя, что центр просвещения наконец переведен в Москву. Влияние этого отечественного города, отдаленного от двора, будет благоприятно для нашей словесности. Теперь уже московские журналы далеко обогнали петербургские. Не будь в бездействии, милый друг, и подстрекай тамошнюю молодежь к занятиям полезным. Не худо бы составить общество молодых людей для перевода хороших книг по части наук, искусств и политической экономии, особенно с немецкого и английского языков. Да пусть у вас прозой почаще пишут! Кроме статей Вяземского, писанных его слогом, но правильно, сильно и остроумно, нельзя читать ваших прозаических статей. Что за охота Погодину печатать исторические мысли, которые внесутся в историю нашей словесности, как примеры галиматьи?.. Что же касается до теории изящных искусств, то ее трудно излагать, подобно Шевыреву в разговорах; а пусть он займется математическим изложением сего предмета хоть в нескольких статьях, по новой эстетике. Это будет полно и следственно понятно. Критика Титова на Аллегории Глинки, кроме двух- трех разных идей, есть образец вкуса, благопристойности и справедливости. Пожалуйста не скупись и присылай мне твой журнал: я готов в нем участвовать, чем бог послал. У Левшина возьму славную для вас статью из 3-го тома его описания Киргизов, а между тем сам займусь для тебя поденною прозою. Стихов частицу при сем посылаю. Я бы желал, чтбы вы прежде всего напечатали стихи: К Гречанке. Я люблю эту пьесу потому, что написал в ночь после бала и ужина, полупьяный и психически влюбленный. В ней есть какая-то дерзость выражений, к которой я обыкновенно не привык. Впрочем, владыко, как повелите, так и будет. Исправлять, убавлять и прибавлять в моих пьесах даю тебе полное право. Я прилагаю и свой отрывок об Одессе. За сим целую тебя в быстрые очи и в медовые уста. Исполни мою просьбу на счет высылки журнала и сам пиши, голубчик. Поклон Вяземскому, Баратынскому и Соболевскому, которого прошу извинить, что не отвечаю: писать н ечего. В. Туманский.
Я думаю имя выставлять всюду под своими пьесами: c'est le bon ton а prйsent.
319. A. X. Бенкендорф - Пушкину. 4 марта 1827 г. Петербург.
Милостивый государь, Александр Сергеевич!
Барон Дельвиг, которого я вовсе не имею чести знать, препроводил ко мне пять сочинений Ваших: я не могу скрыть вам крайнего моего удивления, что вы избрали посредника в сношениях со мною, основанных на высочайшем соизволении.
Я возвратил сочинения ваши г. Дельвигу и поспешаю вас уведомить, что я представлял оные государю
