кладбище; Там могилу прохожего разрыли, Видят, - труп румяный и свежий, Ногти выросли, как вороньи когти, А лицо обросло бородою, Алой кровью вымазаны губы, Полна крови глубокая могила. Бедный Марко колом замахнулся, Но мертвец завизжал и проворно Из могилы в лес бегом пустился. Он бежал быстрее, чем лошадь, Стременами острыми язвима; И кусточки под ним так и гнулись, А суки дерев так и трещали, Ломаясь, как замерзлые прутья.
Калуер могильною землею (20) Ребенка больного всего вытер, И весь день творил над ним молитвы. На закате красного солнца Зоя мужу своему сказала: 'Помнишь? ровно тому две недели, В эту пору умер злой прохожий'.
Вдруг собака громко завыла, Отворилась дверь сама собою, И вошел великан, наклонившись, Сел он, ноги под себя поджавши, Потолка головою касаясь. Он на Марка глядел неподвижно, Неподвижно глядел на него Марко, Очарован ужасным его взором; Но старик, молитвенник раскрывши, Запалил кипарисную ветку, И подул дым на великана. И затрясся вурдалак проклятый, В двери бросился и бежать пустился, Будто волк, охотником гонимый.
На другие сутки в ту же пору Пес залаял, дверь отворилась, И вошел человек незнакомый. Был он ростом, как цесарский рекрут. Сел он молча и стал глядеть на Марко; Но старик молитвой его прогнал.
В третий день вошел карлик малый, Мог бы он верьхом сидеть на крысе, Но сверкали у него злые глазки. И старик в третий раз его прогнал, И с тех пор уж он не возвращался.
9.
БОНАПАРТ И ЧЕРНОГОРЦЫ.
'Черногорцы? что такое? Бонапарте вопросил: Правда ль: это племя злое, Не боится наших сил?
Так раскаятся ж нахалы: Объявить их старшинам, Чтобы ружья и кинжалы Все несли к моим ногам'.
Вот он шлет на нас пехоту С сотней пушек и мортир, И своих мамлюков роту, И косматых кирасир.
Нам сдаваться нет охоты, Черногорцы таковы! Для коней и для пехоты Камни есть у нас и рвы......
Мы засели в наши норы И гостей незваных ждем, Вот они вступили в горы, Истребляя вс° кругом.
........................ ........................
Идут тесно под скалами. Вдруг, смятение!... Глядят: У себя над головами Красных шапок видят ряд.
'Стой! пали! Пусть каждый сбросит Черногорца одного. Здесь пощады враг не просит: Не щадите ж никого!'
Ружья грянули, - упали Шапки красные с шестов: Мы под ними ниц лежали, Притаясь между кустов.
Дружным залпом отвечали Мы французам. - 'Это что? Удивясь, они сказали; Эхо, что ли?' Нет, не то!
Их полковник повалился. С ним сто двадцать человек. Весь отряд его смутился, Кто, как мог, пустился в бег.
И французы ненавидят С той поры наш вольный край И краснеют, коль завидят Шапку нашу не взначай.
10.
СОЛОВЕЙ.
Соловей мой, соловейко, Птица малая лесная! У тебя ль, у малой птицы, Незаменные три песни, У меня ли, у молодца, Три великие заботы! Как уж первая забота, Рано молодца женили; А вторая-то забота, Ворон конь мой притомился; Как уж третья-то забота, Красну-девицу со мною Разлучили злые люди. Вы копайте мне могилу Во поле, поле широком, В головах мне посадите Алы цветики- цветочки, А в ногах мне проведите Чисту воду ключевую. Пройдут мимо красны девки, Так сплетут себе веночки. Пойдут мимо стары люди, Так воды себе зачерпнут.
11.
ПЕСНЯ О ГЕОРГИЕ ЧЕРНОМ.
Не два волка в овраге грызутся, Отец с сыном в пещере бранятся. Старый Петро сына укоряет: 'Бунтовщик ты, злодей проклятый! Не боишься ты господа бога, Где тебе с султаном тягаться, Воевать с белградским пашою! Аль о двух головах ты родился? Пропадай ты себе, окаянный, Да зачем ты всю Сербию губишь?' Отвечает Георгий угрюмо: 'Из ума, старик, видно, выжил, Коли лаешь безумные речи'. Старый Петро пуще осердился, Пуще он бранится, бушует. Хочет он отправиться в Белград, Туркам выдать ослушного сына, Объявить убежище сербов. Он из темной пещеры выходит; Георгий старика догоняет: 'Воротися, отец, воротися! Отпусти мне невольное слово'. Старый Петро не слушает, грозится 'Вот ужо, разбойник, тебе будет!' Сын ему вперед забегает, Старику кланяется в ноги. Не взглянул на сына старый Петро. Догоняет вновь его Георгий И хватает за сивую косу. 'Воротись, ради господа бога: Не введи ты меня в искушенье!' Отпихнул старик его сердито И пошел по белградской дороге. Горько, горько Георгий заплакал, Пистолет из-за пояса вынул, Взвел курок, да и выстрелил тут же. Закричал Петро, зашатавшись: 'Помоги мне, Георгий, я ранен!' И упал на дорогу бездыханен. Сын бегом в пещеру воротился; Его мать вышла ему на встречу. 'Что, Георгий, куда делся Петро?' Отвечает Георгий сурово: 'За обедом старик пьян напился И заснул на белградской дороге (21) '. Догадалась она, завопила: 'Будь же богом проклят ты, черный, Коль убил ты отца родного!' С той поры Георгий Петрович У людей прозывается Черный.
12.
ВОЕВОДА МИЛОШ.
Над Сербией смилуйся ты, боже! Заедают нас волки янычары! Без вины нам головы режут, Наших жен обижают, позорят, Сыновей в неволю забирают, Красных девок заставляют в насмешку Распевать зазорные песня И плясать басурманские пляски. Старики даже с нами согласны: Унимать нас они перестали, Уж и им нестерпимо насилье. Гусляры нас в глаза укоряют: Долго ль вам мирволить янычарам? Долго ль вам терпеть оплеухи? Или вы уж не сербы, - цыганы? Или вы не мужчины, - старухи? Вы бросайте ваши белые домы, Уходите в Велийское ущелье, Там гроза готовится на турок, Там дружину свою собирает Старый сербин, воевода Милош.
13.
ВУРДАЛАК.
Трусоват был Ваня бедный: Раз он позднею порой, Весь в поту, от страха бледный, Чрез кладбище шел домой.
Бедный Ваня еле дышет, Спотыкаясь, чуть бредет По могилам; вдруг он слышит, Кто-то кость, ворча, грызет.
Ваня стал; - шагнуть не может. Боже! думает бедняк, Это верно кости гложет Красногубый вурдалак.
Горе! малый я не сильный; Съест упырь меня совсем, Если сам земли могильной Я с молитвою не съем.
Что же? вместо вурдалака (Вы представьте Вани злость!) В темноте пред ним собака На могиле гложет кость.
14.
СЕСТРА И БРАТЬЯ. (22)
Два дубочка выростали рядом, Между ими тонковерхая елка. Не два дуба рядом выростали, Жили вместе два братца родные: Один Павел, а другой Радула. А меж ими сестра их Елица. Сестру братья любили всем сердцем, Всякую ей оказывали милость; Напоследок ей нож подарили Золоченый в серебряной оправе. Огорчилась молодая Павлиха На золовку, стало ей завидно Говорит она Радуловой любе: 'Невестушка, по богу сестрица! Не знаешь ли ты зелия такого, Чтоб сестра омерзела братьям?' Отвечает Радулова люба: 'По богу сестра моя, невестка, Я не знаю зелия такого; Хоть бы знала, тебе б не сказала; И меня братья мои любили, И мне всякую оказывали милость'. Вот пошла Павлиха к водопою, Да зарезала коня вороного И сказала своему господину: 'Сам себе на зло сестру ты любишь, На беду даришь ей подарки: Извела она коня вороного'. Стал Елицу допытывать Павел: 'За что это? скажи бога ради'. Сестра брату с плачем отвечает: 'Не я, братец, клянусь тебе жизнью, Клянусь жизнью твоей и моею'. В ту пору брат сестре поверил. Вот Павлиха пошла в сад зеленый, Сивого сокола там заколола И сказала своему господину: 'Сам себе на зло сестру ты любишь, На беду даришь ты ей подарки: Ведь она сокола заколола'. Стал Елицу допытывать Павел: 'За что это? скажи бога ради'. Сестра брату с плачем отвечает: 'Не я, братец, клянусь тебе жизнью, Клянусь жизнью твоей и моею!' И в ту пору брат сестре поверил. Вот Павлиха по вечеру поздно Нож украла у своей золовки И ребенка своего заколола В колыбельке его золоченой. Рано утром к мужу прибежала, Громко воя и лицо терзая. 'Сам себе на зло сестру ты любишь, На беду даришь ты ей подарки: Заколола у нас она ребенка. А когда еще ты мне не веришь, Осмотри ты нож ее злаченый'. Вскочил Павел, как услышал это, Побежал к Елице во светлицу: На перине Елица почивала, В головах нож висел злаченый. Из ножен вынул его Павел, Нож злаченый весь был окровавлен Дернул он сестру за белу руку: 'Ой, сестра, убей тебя боже! Извела ты коня вороного И в саду сокола заколола, Да за что ты зарезала ребенка?' Сестра брату с плачем отвечает; 'Не я, братец, клянусь тебе жизнью, Клянусь жизнью твоей и моею! Коли ж ты не веришь моей клятве, Выведи меня в чистое поле, Привяжи к хвостам коней борзых, Пусть они мое белое тело Разорвут на четыре части'. В ту пору брат сестре не поверил; Вывел он ее в чистое поле, Привязал ко хвостам коней борзых И погнал их по чистому полю. Где попала капля ее крови, Выросли там алые цветочки; Где осталось ее белое тело, Церковь там над ней соорудилась. Прошло малое после того время, Захворала молодая Павлиха. Девять лет Павлиха вс° хворает, Выросла трава сквозь ее кости, В той траве лютый змей гнездится, Пьет ей очи, сам уходит к ночи. Люто страждет молода Павлиха; Говорит она своему господину: 'Слышишь ли, господин ты мой, Павел, Сведи меня к золовкиной церкви, У той церкви авось исцелюся'. Он повел ее к сестриной церкви, И как были они уже близко, Вдруг из церкви услышали голос: 'Не входи, молодая Павлиха, Здесь не будет тебе исцеленья'. Как услышала то молодая Павлиха, Она молвила своему господину: 'Господин ты мой! прошу тебя богом, Не веди меня к белому дому, А вяжи меня к хвостам твоих коней И пусти их по чистому полю'. Своей любы послушался Павел, Привязал ее к хвостам своих коней И погнал их по чистому полю. Где попала капля ее крови, Выросло там тернье да крапива; Где осталось ее белое тело, На том месте озеро провалило. Ворон конь по озеру выплывает, За конем золоченая люлька, На той люльке сидит сокол-птица, Лежит в люльке маленький мальчик; Рука матери у него под горлом, В той руке теткин нож золоченый.
15.
ЯНЫШ КОРОЛЕВИЧ. (23)
Полюбил королевич Яныш Молодую красавицу Елицу, Любит он ее два красные лета, В третье лето вздумал он жениться На Любусе, чешской королевне. С прежней любой идет он проститься. Ей приносит с червонцами черес, Да
