этого достаточно. Но - увы, альтруизм и благотворительность никогда не были в моде. Да признаться, они не внушают мне доверия, всегда ждешь какого-то подвоха от человека, который за просто так дарит тебе виллу на калифорнийском побережье... впрочем, тебе-то как раз не понять. Не важно. Суть в следующем: Дер-Рокта требует платы за свои услуги. Я хочу... ладно, я не хочу, я вынужден платить. Потому что - к моему великому сожалению, не каждый день в этот город заглядывают подобные дер-рокты. А жить здесь и дальше... ну нет, с меня достаточно! Более чем достаточно! Поэтому, приятель, я согласился выполнить его условие. К сожалению, требование Дер-Рокты идет в разрез с твоими интересами. Досадно. Но не более того, приятель. Потому что теперь, после попытки меня уничтожить, ты потерял всю возможную привлекательность и неувядаемое обаяние в моих жестоких глазах. Увы, увы! - такова жизнь, старина. Поэтому... - Вы не понимаете, - прошептал превращенец. - Вы не понимаете! - повторил он с отчаяньем в голосе. - Вы же собираетесь уничтожить мой город! Я... я слишком долго искал его. Вы не представляете, как долго. И теперь, когда наконец нашел, теперь вы хотите уничтожить его. - Не хочу, - возразил человек. - Не хочу - вынужден. Метаморф медленно покачал головой с таким знакомым лицом: - Нет, хотите. Никто вас не вынуждал. Вы могли выбирать. И вы выбрали. Вот только... - Что 'вот только'?! Ну, что 'вот только'?! А?! - человек придвинулся к превращенцу вплотную, заглядывая в глаза, и дальше, по ту сторону глазниц. - Что 'вот только'?! Ты тоже мог выбирать, когда подталкивал меня к самоубийству! И ты выбрал. Теперь моя очередь. В конце концов, кто здесь Строитель? - Это не дает вам права... - Возможно. Возможно. У меня уже очень давно не было никаких прав, здесь, в городе. Здесь действовали совсем другие принципы существования. Не знаю, насколько они тебе подходят, не знаю и не собираюсь выяснять. Но скажи мне, потерянная душа, метаморф, превращенец, вечный странник, - скажи, на кой черт тебе сдался этот город? Неужели ты не понял: тебе придется жить здесь в одиночестве. Полном. Абсолютном. Обитатели будут приходить и уходить (не исключено, что даже перестанут приходить - совсем не исключено, ведь город найдет наконец тебя, своего идеального жителя), так вот, даже если все-таки они будут посещать это проклятое место, задерживаться здесь не станут. Ты вынужден будешь жить один среди своих домов, на своих улицах, в своих парках и скверах, восхищаться своими фонтанами и дворцами - один, всегда один. Пока... - Пока что? - Пока не придет Дер-Рокта. И не предложит сделку, от которой ты не сможешь отказаться.
3. - Значит, вы решили окончательно, - осмелился подытожить после непродолжительно молчания метаморф. Человек посмотрел на свечу, зажатую в побелевшей руке. - Да. Да, решил. И послушайся моего совета, приятель: постарайся не попадать в лапы одиночеству. Этот зверь растерзает любого, выжрет изнутри - так, что снаружи будет абсолютно незаметно. Но изнутри... Берегись одиночества - не глупых сообитателей, не жестоких сограждан, не чужих городов - берегись одиночества. - Но разве я не буду одинок среди глупых сообитателей, жестоких... - Будешь. Наверняка, будешь. Но всегда есть надежда, что сообитатели поумнеют, сограждане станут добрее, а какой-нибудь из городов - рано или поздно - станет твоим. Надежда есть всегда, приятель. А вот Дер-Рокта может и не прийти. Да даже если и придет - захочешь ли платить назначенную им цену? Берегись одиночества, приятель, берегись!.. - Но иногда - вы знаете - иногда просто бываешь обречен на одиночество. - Знаю. - И что?.. - И ничего. В том месте, где обрекают на подобные вещи - там не принимают апелляций и не пересматривают своих решений. Главное в таком деле - не спутать обреченность с простым стечением обстоятельств. - А как?.. - Я же уже сказал. Глупые сообитатели, жестокие сограждане, чужие города. Горькое лекарство, но подчас - единственное доступное. Конечно, всегда остается Дер-Рокта, но я бы не стал на него рассчитывать. Нет, не стал бы. Помолчали. - Хорошо, - сказал метаморф. - Ладно, делайте, как решили. Может быть, этот город на самом деле не мой. - Наверняка, приятель. Наверняка. - Тогда счастливо. Я пойду. - Открыть Врата? - Не стоит. Я выйду и так. - Удачи, приятель. - И вам...
4. На узкой улице, темной, испорченной только гнилым пятном света от одинокой свечи, стоял человек. Он провожал взглядом ровную бледную спину метаморфа, уже едва различимую отсюда. 'Ч-черт, кажется я забыл сказать ему. Глупые сообитатели, жестокие сограждане и чужие города никогда не изменятся в лучшую сторону просто так. Для этого нужно самому начать меняться. Впрочем... говорить подобные вещи, наверное, бесполезно. Каждый должен понять это самостоятельно'. Когда превращенец окончательно распался на кусочки и был поглощен тьмой, человек отправился дальше.
5. Ночью кроваво-красные стены города казались черными. Дверь... дверь вообще не казалась - ее просто не было. Нигде. Он дважды обошел стену изнутри. Он не мог пропустить дверь, не заметить ее - вот же свеча, которая не оставляет ни единого шанса спрятаться в тенях. И все-таки двери не было. 'Как же так? Или - это твой ход? Твоя попытка избежать уничтожения? Не надейся, я все равно найду ее, даже если мне придется искать наощупь'. Так он и сделал. Положил ладонь на камни (черные? кроваво-красные? какие-то еще?) и пошел вдоль стены, словно слепой, потерявший палочку-стучалочку. Даже закрыл глаза, чтобы не мешали.
6. Все оказалось сложнее, чем он ожидал. Подушечки пальцев скоро заныли от постоянного трения о непонятно-какого-цвета камни. Затем онемели. Несколько раз человек спотыкался, падал - но глаз не открывал. Условия игры есть условия игры. Почему-то казалось, что очень важно не открывать глаз. Но самым страшным было не это. Забвение, о котором говорил Дер-Рокта - оно накатывало, волна за волной, и человек чувствовал, как слова вымываются из памяти - высохшие рассыпчатые цветки в гербарии нерадивого школьника. И с каждым шагом даже их оставалось все меньше. Потом рука наткнулась-таки на дверную ручку. От неожиданности человек выпустил свечу и поднял веки. Да. Дверь. Она самая. '/Ну же! Не медли!/' Человек сглотнул и потянул ручку на себя.
ГОРОД. БИБЛИОТЕКА.
7. И целый мир...
ЧЕЛОВЕК. СЕЙЧАС.
8. Библиотека сейчас напоминала морг. Если честно, человеку ни разу как-то уж так получилось - не доводилось бывать в морге. Но представлять представлял. В особенности - настроение. И пустоту. То настроение и ту пустоту, которые царили здесь.
9. Не было опрокинутых стеллажей и сгоревших столов, не было разбитых яичных скорлупок, на которых уже не прочесть ни единого иероглифа. Стеллажи стояли, как и прежде, каждый на своем месте, и столы - тоже, а яичные скорлупки... их на самом деле не было. Пропали. Как пропали и все книги, свертки, трубочки, веревки с узелками, террариумы с бульдышами... Только стеллажи и столы, стеллажи и столы - тысяча тысяч никчемной мебели. 'Вот так. Вот так...' Ненужную свечу поставил на стол. Он собирался поджечь ее огнем библиотеку, самое ранимое место города, - теперь, похоже, поджигать нечего. Библиотеки не стало. Человек пошел вдоль рядов стеллажей, чтобы... '/Подсказку? Ты все еще надеешься на подсказку? Но ты же.../ Не предавал! Потому что никогда не клялся в верности. Меня использовали. Теперь я намерен... /Ну-ну, что же именно?/ Уйти. Из города. Дер- Рокта предложил выход - я принял условия. Теперь... /А тебе не кажется, что ты ошибся? Что библиотека не является и никогда не являлась тем местом, которое ты ищешь?/ Глупости! Я уверен... В конце концов, стеллажи и столы изготовлены из дерева. Значит, загорятся. /Но.../ Загорятся. Я заставлю их гореть. /Стоит ли?../ А... Выхода-то все равно нет. Назад пути - тоже нету. /И впереди - ничего.../ Тем более! Тем более...' Он развернулся и пошел к свече и двери. Забираться дальше не имело смысла - там такая же пустота, как и везде. Вдруг - увидел. На столе лежала книга. 'Такие часто используют бухгалтера, для учета доходов-расходов и прочих подобных вещей'. Даже отсюда была видна четкая надпись на белом прямоугольничке. 'Книга итогов'. Приблизился. Осторожно, не торопясь, намеренно замедляя движения. Напряженно коснулся обложки ('а вдруг исчезнет') - не исчезла, осталась лежать. Пододвинул стул, сел. Рядом неодобрительно качала головой свеча. Развернул. Бережно ('а вдруг рассыпется') - не рассыпалась. Посмотрел. Буквы, нормальные буквы. Стал чи...
ГОРОД. БИБЛИОТЕКА. КНИГА ИТОГОВ.
10. ...стал тем, кем ты стал. С чего началось? - с того ли, что в детстве обожал 'Трех мушкетеров' с Боярским? Да нет, наверное, дело не в них. Все их обожали, все мальчишки выламывали деревянные шпаги и фехтовали, удивляясь: да чего ж тут такого сложного? Смешно: никто не хотел быть 'за кардинала', и сшибались во дворе пятеро Д`Артаньянов с шестью Атосами и тремя Арамисами. А Портос заболел ангиной, и мать его не выпустила поэтому прижимался к окну носом, расплющиваясь в смешную и чуть-чуть грустную карикатуру, а ты задиристо махал со двора шпагой, кричал 'се ля ви' и немножко злорадствовал, а немножко - жалел. Но ни за что не согласен был променять свою роль на роль Ришелье или Рошфора - кто ж играет за плохих?! Потом - пришлось. Потому что, как объяснил тебе, молодому и потенциально талантливому, (но - заметьте, молодой человек, главное слово здесь 'потенциально', а не 'талантливый), так вот, как объяснил тебе Учитель, театр - жизнь лишь отчасти. Но и здесь, между прочим, почетнее играть 'плохих', а оставаться 'хорошим', нежели наоборот. А еще почетнее играть людей, которые никогда (вы слышите, молодой человек, никогда!) не бывают сугубо хорошими либо плохими. Сыграть сказочного принца - проще, нежели принца Датского (ну, вы понимаете, о чем я говорю). Поэтому... Да нет, пошел ты в театр не потому, что хотел играть 'хороших'. 'А почему?' А кто ж его знает! Так легли кости, выпали карты, повернулось
