обороняют море Лаптевых, баррикадируются. У вас ничего не выйдет: никакой жары не наступит при таких героях. - Да ну!.. - изумился Жукаускас. - И здесь какие-то штучки-дрючки. Но мне нужен катер <Лысьва>!.. - А хер его знает, где он! - огрызнулся капитан. - Идите в рубку, вызывайте. - В какую рубку?! - воскликнул Софрон. - Давай вступим в бой с этими дураками! Нам нужен полюс! Они что - коммунисты? - У них ледокол <Ленин>, и они не любят всего этого бреда. Они не отдадут северный простор. Вы просто идиотик. Жукаускас подступил к капитану, беря его за грудки. Капитан оскалил зубы и зарычал. Софрон сильно отбросил его, плюнув ему на колено. Капитан ударился затылком об иллюминатор и охнул. Жукаускас бросился на него, но капитан успел ударить его ногой в пах. Жукаускас согнулся, запыхтел и пукнул. Капитан подошел, тяжело дыша, и похлопал его по спине. Жукаускас поднял голову и всхлипнул. - Как я люблю вас, милый мой друг!.. - воскликнул Софрон, благодарно рыдая. Простите меня, извините!.. Просто мне слишком нравится эта реальность, этот мир, эта действительность, и я немножечко обиделся и огорчился, но я все равно верю во все самое любое, и никогда не променяю ничего на ничего! Вы же прекрасны и море прекрасно, и пушечки чудесны, и истории занимательны! Не надо делать так, не стоит расстраиваться из-за расстройств, не нужно участвовать, чтобы быть! Давайте, повоюем, или, давайте, пошлем это все?.. - Вы глупы, но вы - великий!.. - растроганно сказал капитан, обнимая Софрона. Ерунда, вы все найдете, я помогу во всем, вы закончите то, что хотели закончить и начнете то, что решили осуществить. Пойдемте в рубку, мы поищем человека и <Лысьву>, а эти козлы пусть себе стоят, все равно их айсберги всем до пизды!.. - Конечно!.. - обрадовался Жукаускас. - Ведь Ленин сдох, а Якутия перед нами! - И с нами Бог, и Бог с нами! - добавил Илья. Они быстро побежали наверх по железной лестнице, радостно хохоча и подпрыгивая. Они открыли белую дверь и вошли в небольшую каюту, где стояла какая-то мигающая огоньками аппаратура, и прямо перед ней сидел на стуле большой рыжеволосый человек в тельняшке, и он озабоченно смотрел на стрелку прибора, замершую около цифры <шесть>. - Давай! - бесцеремонно сказал Илья. - Свяжись. Мне нужен катер <Лысъва>. - Они никого не пускают, в поселке почти война, а здесь морской бой! озабоченно проговорил человек. - Свяжись, тебе говорят! - крикнул Илья, топнув ногой. - Скажи: <Лысьва>! Человек нажал на кнопку и бесстрастно произнес: - Порт? Говорит <Коми>. Дайте <Лысьву>. - Чего? - промяукал голос из динамика. - А в рот тебе не плюнуть? - Вы видите... - извиняющимся тоном сказал рыжий человек, указав толстой рукой на свои приборы. - Дай-ка, я попробую, - предложил капитан, нагибаясь вперед. Человек нажал кнопку, капитан отчетливо проговорил: - Порт? - Ну? - раздался тот же наглый мяукающий звук. Илья пододвинул свой рот прямо к микрофону и медленно, делая паузы, проговорил неожиданным гипнотическим чарующим голосом: - Если ты не дашь <Лысьву>, у тебя отвалится хуй. Никто ему не ответил; послышалось только напряженное сопение. Потом, после долгого молчания, раздался раздраженный высокий вскрик: - Да хрен с тобой!.. Получай свою <Лысьву>!.. - Вот как! - победительно произнес Илья, подмигнув Жукаускасу. Тут же в громкоговорителе что-то запищало, а потом появился сердитый голос: - Передовая охрана <Лысьва>! Чего надо! Жукаускас немедленно бросился к радио и протараторил: - Мне нужен работник Август Петров. Все смолкло; рыжий радист закурил длинную папиросу. - Я - Август Петров! - сказал в громкоговорителе злой бас. - Кому я нужен?! - <Заелдыз>! - взволнованно пискнул Жукаускас. - Надя?.. - радостно спросил бас. Софрон что-то пробормотал про себя, потом ответил: - Нет, не Надя. Инспектор ЛДРПЯ Софрон Жукаускас. Бас захохотал. - Вы чего, в самом деле существуете? А где же Надя? Бабенка - чудо! Софрон издал злобный рык. - Я - инспектор ЛДРПЯ, вы - агент, я приехал восстанавливать связь! Вы что - не с нами?! Бас опять заразительно захохотал, затем проговорил: - Ну вы вообще даете! Я думал, вас нет, Надя просто так что-то придумала любовная игра, она вообще такая прикольная, а в ротик как берет... а в попочку... а сбоку... обовьет собой, жаром пышет, поцелуи, прелесть... Да как стонет, орет прямо, кошечка моя!.. Бывало, кончишь ей... - Да замолчите вы! - проорал взбешенный Софрон, стукнув по какому-то прибору. Блядь! Бас изумленно осекся, потом осторожно проговорил: - Ты чего это, может, в рожу хочешь? А... Понимаю, понимаю. Ты же ейный муж, точно, Жукаускас, это ее фамилия... Вот, блин, бывает же! Ну, ты извини меня, братан, я не знал, видишь, как глупо получилось... Серьезно, не думал, не хотел обидеть, по-дурацки все... - Ладно, - замогильным тоном сказал Жукаускас. - Это все игры, в конце концов. А я хочу и должен. Где находится последний агент, или вы вообще его не завербовали? - Как же, - уверенно ответил бас. - Да, ну дела... Да я ради Нади на все готов, блин! Ой, извините... Я завербовал одного чудика. Но он, по-моему, абсолютный псих. По-настоящему. Просто дебил. Да я ж не знал, что это в самом деле! Это ведь игра была такая, как с Надей встретишься... Извините. Но он просто тронутый окончательно, он... - Где находится последний агент?! - яростно спросил Жукаускас, сжав кулаки. Где?! Август Петров закашлялся и послушно сказал: - Да он недалеко. На Яне. В Нижнеянске. Зовут Николай Уренгой. Улица Первомайская, дом два, квартира шесть. Телефон - четыре, четыре, четыре. Одни четверки. Но он - трехнутый, шизанутый! - Как? - возмутился Софрон. - Вы наняли агента-дурачка!?! Значит, вся связь с Америкой и Канадой... - Да было там что-то, узнаешь! - оборвал его бас. - Вообще, если это все не полное вранье и бред, то я - наш враг. Вы, гады, собирались всю эту Якутию дурацкую преобразовать, чтобы она расцвела, а на фига она вообще нужна?! А мы, значит, получаемся по- вашему <лимитчики>, <минетчики>?! И надо нас выпереть? Не пройдет; не отдадим океан! Мы здесь стоим, и нас никто с места не сдвинет. И наоборот напустим на вас все льды. Пусть вас еще больше заморозит, не хрена устраивать такие бучи! Пусть у нас будет теплое русское море, а у вас - стылая якутская мерзлота, флот - наш, порт - наш, и полюс - наш! И алмазы мы у вас заберем, и вообще у вас ничего не будет. Все будет так, как было, а было все нормально. Здесь была пурга, и будет пурга, и никаких. - О чем это вы? - бесстрастно спросил Жукаускас. - Я ничего не понимаю. И чего это вы все хотите? Все ведь совершенно. - Не ври, парень, бля! - злобно завопил в громкоговорителе бас. - Мне Надя рассказывала, но я думал, это - бред. Я и сейчас так думаю, но мало ли что... И вообще, маразм и разброд. И Советской Депии нет, и Якутии нет, и тундра уже испорчена и пропала, и почвы нет, и алмазов нет, и бананов нет. - А что же есть? - насмешливо спросил Софрон. - Есть флот и Ледовитый океан - наша родина, и мы будем биться за нее и никого не пустим. Пусть нас спасут наши льды - единственная истина, которая еще существует!! - проорал бас. - Вот козлы... - тихо заметил капитан Илья. - Ну а мне-то ведь нужно... - умоляюще проговорил Софрон. - Мне в Нижнеянск, я... - Да я за Надю разобьюсь! - выпалил Август Петров. - Если б не Надя, я бы тебя, гад, в лед бы вмуровал, а из-за Нади я тебя отправлю. Только если ты мне пообещаешь одну вещь. - Какую? - взволнованно спросил Жукаускас. - Когда ты вернешься, поцелуй ее от меня. Скажи: от Августа. Обещаешь? - Обещаю, - твердо промолвил Софрон. - Хорошо, - радостно заявил бас. - Тогда слушай. Через полтора часа из Тиксей выйдет танкер <Ленанефть>, мы его пропускаем. Он идет как раз на Яну. Я скажу капитану, он подойдет к вам, заберет тебя. Уяснил, братан? - Да! - весело ответил Жукаускас. - Но... ты помнишь? - Да! - сказал Софрон. - Ладно, пока. Прием окончен, люди. Все равно мы вас всех утопим в жутких застывших льдах, и ничего живого не останется... Я - черт, я - дьявол, я Август! Скоро здесь будет вечная мерзкая зима... Скоро! Ха-ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха!! - Любопытный персонаж, - проговорил Жукаускас, выпрямляясь. - Хорошо, посмотрим, как он сдержит свое слово. - А пока пойдемте есть нельму, - сказал капитан. Софрон и Илья сели за белый стол, налили себе воды, взяли хлеб и большой кусок жирной прекрасной нельмы. Они молчали и ели ее, и больше в этой каюте не было никого. Жукаускас думал о чуде, и о величии, и о Якутии, и о единственности мига, и о равнозначности прекрасного - доброго, злого и непонятного, и нельма была вкусна, как невероятное кушанье, и хлеб был свежим, словно юные девушки в утреннем озере. Жукаускас не имел сейчас никаких чувств, только одно восхищение затопляло его, будто неподдельный любовный восторг. Пахло бензином, морской водой, холодом и туалетом. Жукаускас пил воду, Илья медленно зажигал спичку, а где-то слышались звуки мотора и плеск, и какой-то далекий протяжный крик заставлял мечтать о сладких снах и о всеобщем преображении. Они сидели, смотрели друг на друга, Софрон произносил ничего не значащие слова, а Илья улыбался, будто ангел, и не отвечал ему. И вот пришла <Ленанефть>, Софрон пожал руку капитану, вступил на ее борт, пожал руку своему новому капитану, прошел в каюту и лег на койку, замерев от блаженства. И тогда корабль повез его вперед, и через некоторое время вышел в огромное, ужасное, черно-медовое полярное - море, похожее на вечность.
Заелдыз четвертый Был утренний блеклый рассвет, запах гари и мокрых опилок. Танкер <Ленанефть> вошел в Нижнеянскии речной порт и пришвартовывался к старому деревянному причалу, стукаясь бортом о висящие потрескавшиеся автомобильные шины, смягчающие удар. Матросы, бодро суетясь, затягивали канаты на специальных чугунных устоях, и канаты скрипели, как собирающееся упасть дерево. Слышались далекие крики, шум работающих моторов, едва различимые звуки радио; накрапывала изморось, и иногда, когда из-за серой тучи показывался солнечный луч, воздух становился душно-влажным, словно пар. На грязной, радужной от бензина, речной воде покачивались обломки бревен и почерневшие
