Геопресса, в том числе такая крайне правая газета, как римская 'Темно', с редактором которой я не однажды вел деловые переговоры. Иногда я появлялся в этой стране как ищущий развлечений турист.
Полезные деловые связи я поддерживал с итальянским министерством авиации. Еще в Германии мной были изданы справочник и карты воздушных сообщений в Европе, и я считался знатоком в этой области. Мне доводилось летать самолетами итальянских авиакомпаний в Грецию, Турцию, в тогдашнюю итальянскую колонию Додеканес в Эгейском море, в Тунис. Однажды фирма 'Фиат' пригласила принять участие в первом рейсе авиационной линии Турин - Лондон. В Риме меня познакомили с генералом авиации Теруцци, статс-секретарем министерства авиации, и он как-то пригласил меня на прием, устроенный самим дуче (Муссолини занимал одновременно пост министра авиации).
Таким образом, некоторые влиятельные лица так или иначе содействовали моим поездкам по стране.
По заданию Коли я осмотрел несколько портов. В Специи на рейде стояли три итальянских военных корабля. Шла погрузка солдат и вооружения.
Гуляя по набережной, я поглядывал на бухту, по которой скользили прогулочные лодки с отдыхающими. Видимо, приметив, что я иностранец, ко мне подошел молодой бородатый рыбак-итальянец и предложил покатать в лодке. Это как раз меня устраивало.
- Что там за корабли? - спросил я рыбака, когда он сел за весла. Нельзя ли взглянуть поближе?
- Вот те, на рейде? Да это миноносцы и крейсер. Второй день тут стоят... А вы, синьор, наверно, португалец или бразилец?
- Почему вы так решили? - Вопрос рыбака удивил меня.
- Да лицом вы похожи на кого-нибудь из них, - сказал простодушный парень. - И выговор у 'вас, как у португальца.
Я не стал возражать, пусть думает, что я португалец.
Мы подплыли совсем близко к стоящему на якоре огромному кораблю. Это был крейсер 'Джованни делле Банде Нере'. Нас окликнули с палубы: 'Беппо, с кем ты?' Вахтенный матрос оказался приятелем моего рыбака Беппо. Тот ответил, что вот-де катает в лодке туриста, синьора из Португалии. К своему удивлению, я услышал приглашение подняться на палубу. Должно быть, чернорубашечникам захотелось похвастаться перед иностранцем. Нам показали весь корабль. Поговорив с матросами, я узнал, что крейсер скоро уйдет к Балеарским островам, в порт Пальма на острове Мальорка, для участия в морской блокаде республиканских городов.
Целью другой моей поездки был город Неаполь, который я посетил тоже под видом туриста. Центр имел сведения, что из Неаполитанского порта на испанский фронт скрытно перевозятся германские воинские части. Предстояло это проверить.
Сначала из Неаполя я предпринял чисто туристскую экскурсию на остров Капри. На палубе прогулочного судна, в буфете, я разговорился с соседкой, оказавшейся немкой. Эта миловидная барышня сопровождала больную мать, которой врач предписал для укрепления нервной системы прогулки по морю. Обе недавно пережили большое горе - смерть мужа и отца. Отец девушки был известный немецкий генерал, оппозиционно настроенный к нацистскому режиму. Его убили в 1933 году вместе с другими недовольными офицерами.
Прогуливаясь по палубе, мы долго беседовали. Девушка рассказывала о себе, семье, с ненавистью говорила о Гитлере и нацистских порядках. Я нарочно в разговоре мешал серьезное с пустяками, желая ненавязчиво выяснить, что она за человек. Конечно, мне не хотелось упустить случая: девушка была бы очень полезна для работы в Германии. Но она могла оказаться и немецкой разведчицей. И все-таки я рискнул. Правда, меня сначала насторожила ее поспешная готовность работать против Германии. Все-таки родина...
Я записал адрес девушки, себя, разумеется, не назвал. Проверить, та ли она, за кого себя выдает, - это дело Центра. В дальнейшем я уже ничего не слышал о судьбе дочери казненного генерала.
Возвратившись с Капри в Неаполь поздним вечером, я отправился в шикарный ночной бар. Здесь любили бывать иностранцы.
Я сел за столик, заказал ужин, бутылку вина и стал наблюдать. Вскоре в зал ввалилась шумная компания молодых людей, говоривших на чистейшем немецком языке. Парни были в штатской одежде и старались произвести впечатление, будто они просто подгулявшие туристы, искатели приключений. Но их выправка, этакая выпирающая наружу четкость движений и та особая солдатская галантность, с которой эти молодчики ухаживали за женщинами легкого поведения, тотчас подсевшими к их столикам, выдавали их с головой. Прислушиваясь к разговорам солдат в штатском, я установил: завтра утром они отбывают в Сицилию. На рассвете я был уже в порту, поджидая вчерашних подгулявших парней. Они появились, и теперь их было вдвое больше. Я купил билет на то же судно, что и немцы.
В Сицилии, в Палермо, куда прибыл наш пароход, мне удалось установить, что здесь концентрируются гитлеровские войска, предназначенные для Испании. Немецкие солдаты ходили переодетыми в итальянскую форму.
Сведения, добытые в Италии, я передавал Коле, приезжая всякий раз для этого в Париж. Так мы поддерживали связь примерно полгода.
Пакбо
Как-то в апреле 1938 года я увидел на пороге нашей квартиры долговязую фигуру Коли. Он деликатно и молча стоял в полутемной передней, за спиной Лены, открывшей ему дверь.
На моем лице, по-видимому, застыло выражение изумления, и Коля поспешил успокоить меня.
- Все в порядке. Просто неотложная необходимость, - проговорил он, сняв шляпу и приглаживая помятые смоляные волосы.
В вопросах конспирации Коля был очень требователен, даже придирчив. И я понял; если он сейчас впервые явился на мою женевскую квартиру, значит, иного выбора не было, а дело ко мне спешное. Конечно, ни у кого из соседей по дому его визит не мог вызвать подозрений: в агентство ежедневно наведывались посетители, но из предосторожности мы все же исключили этот вариант связи. И вдруг он пришел!
Я провел его в кабинет. Коля сел в кресло, немного помолчал. Выглядел он очень утомленным. Морщинки на лице будто еще больше растрескались, мешки под глазами стали темными, как от бессонницы. Но голос был тверд и взгляд, как всегда, холоден и спокоен.
- Я получил указание Центра передать вам своих людей. Принято решение назначить вас руководителем группы в Швейцарии. Для этого я и приехал. Теперь вы будете работать самостоятельно.
- А вы? - вырвалось у меня.
Обычно такие вопросы не задают, так как на них не отвечают. Но Коля, вопреки правилам, почему-то ответил:
- Вы остаетесь, я уезжаю. - Он посмотрел на меня своими прозрачными глазами; в них была опять какая-то отрешенность, которую иногда я замечал и раньше. Может быть, тоска по родине?..
- Могу даже сказать, куда еду, - прибавил он. - В Москву. Отзывают... Ну а теперь о деле. Завтра я вас познакомлю в Берне с неким Отто Пюнтером. Псевдоним его Пакбо. У него есть полезные люди. Это надежный, проверенный человек. Он будет вашим ближайшим помощником.
Коля рассказал, кто такой Отто Пюнтер. Журналист, директор и владелец Инса - информационного агентства, Пюнтер располагал широкими связями как в журналистских, так и дипломатических кругах и даже в швейцарских правительственных органах, выступал с резкими антифашистскими статьями, разоблачал действия Германии и Италии против республиканской Испании, за что его, конечно, травила правая пресса. По своим убеждениям Пюнтер был социалист левого направления, симпатизировал Советскому Союзу. Согласился помогать нашей разведке из идейных побуждений, рассматривая борьбу с фашизмом своим гражданским долгом.
Считаю необходимым сказать, что убеждения Отто Пюнтера впоследствии претерпели удивительную эволюцию.
Спустя много лет после войны взгляды этого социалиста, его оценка мотивов собственного сотрудничества е советской разведкой изменились в корне. Вот, например, какое 'признание' он сделал в 1967 году в своих мемуарах 'Секретная война в нейтральной стране': 'Мое решение сотрудничать с Радо не имело ничего общего с моими политическими убеждениями и неприятием коммунизма...'
Прочтя эти слова, я был несказанно удивлен, ибо в свое время знал Пюнтера совсем иным. Когда-то он
